Не оставляй меня, Малыш! - Бочарова Татьяна Александровна
— Папа в комнате, читает книжку.
— А Нинюся?
— К соседке пошла.
У Аси отлегло от сердца. Значит, никто ничего не заподозрил, или, по крайней мере, не стали бить тревогу по поводу ее исчезновения.
Она разделась и зашла в гостиную.
Сергей сидел в кресле под зажженным абажуром. В руках у него действительно была тонкая книжка в глянцевом переплете, и он сосредоточенно листал страницу за страницей.
— Сережа, — тихо окликнула Ася, — я пришла.
— Вижу, — не отрываясь от текста, кивнул Сергей, — сейчас, подожди, я дочитаю. Это важно.
— Читай на здоровье. — Она поплотнее задернула шторы, поправила нарядную скатерть на столе, подняла валяющуюся на полу стёпкину машинку. — Ты ужинал?
— Давно.
— Принести тебе чая?
— Пожалуй.
Ася прошла на кухню, включила электрический чайник. Заметила на столе миску с аппетитными румяными оладьями, равнодушно прикрыла ее крышкой и убрала в холодильник.
Есть не хотелось, несмотря на то, что целый день она ничего не ела.
Чайник зашумел и выпустил пар. Щелкнула кнопка. Ася налила чай, поставила чашку на поднос, отнесла в комнату.
Сергей, не глядя на нее, протянул руку, отхлебнул кипяток, поморщился.
— Разбавить?
— Да нет, так сойдет. Ты где была? — Он наконец поднял глаза. — Кристина звонила, они тебя потеряли.
— Я пораньше ушла, голова разболелась, весь день на нервах.
— А, понятно. А то я уже волноваться начал. Как там успехи у твоих танцовщиц?
— Замечательные. Их выбрали участвовать в общегородском смотре.
— Поздравляю. — Сергей отложил книгу, потянулся и встал.
— Что это? — Ася кивнула на блестящий переплет.
— Статьи одного французского хирурга. Весьма интересная штучка. То, о чем он пишет, давно меня интересует.
— А о чем он пишет? — Ася подошла ближе, стараясь разглядеть, нет ли на лице у мужа следов недоверия или неудовольствия. Однако Сергей выглядел абсолютно спокойным.
— Не засоряй свою головку, тебе все равно этого не понять. — Он обнял ее и поцеловал. Асе показалось, что его поцелуй был несколько холоднее обычного.
— Ты устал? Может, ляжем пораньше?
— Ложись. Я еще почитаю. Только Степку загони в кровать, а то Нинюся усвистела на день рождения к подружке.
— Хорошо.
Ася заглянула в детскую. Степка, склонившись над столом в три погибели, чирикал что-то в альбоме.
— Спать пора, — ласково сказала Ася.
— Три минутки, — тут же заявил Степка.
— Какие минутки, уже десять часов! Ну-ка, марш в ванную.
— Нет, я еще лошади хвост не дорисовал.
— Завтра дорисуешь. — Ася подхватила его на руки, поцеловала в измазанный фломастером нос. — Грязнуля мой чумазый!
— Пусти! — Степка забарахтался, заболтал ногами. — Я к папе хочу!
— Папа занят.
Он затих, на секунду прижался к Асиной груди теплой щекой и доверительно сообщил:
— А Нинюся водку пьет с бабой Машей. Я сам видел.
— Пусть пьет, а сплетничать нехорошо. — Она понесла его в ванну.
— Почему она меня с собой не взяла? — ныл Степка. — Там у них варенье и огурчики соленые-е!
— Варенье и огурчики у тебя и дома есть. И прекрати пинаться, ты уже большой. Мне тяжело.
Ася поставила его на пол и дала легкого шлепка.
— Залезай под душ.
Через десять минут чистый и умиротворенный Степка лежал в кровати. Ася сидела рядом и читала вслух «Приключения Незнайки».
— Мам, — Степка широко и сладко зевнул, — правда, этот Незнайка — дурак?
— Почему это? — Ася засмеялась.
— Ну как это он ничего не знает? И стихи сочиняет какие-то дурацкие.
— Думаешь, стихи легко сочинять? — Ася улыбнулась.
— Думаю, да.
— Ты разве пробовал?
— А зачем? Мне не надо, я буду доктором, как папа.
— Ну хорошо, давай спать.
— Давай. Мам!
— Что ещё?
Степка широко распахнул ясные серые глаза.
— Правда папа хороший? Самый лучший? Да?
— Да, — Ася быстро кивнула и отвернулась. — спи…
16
Утром она позвонила Алексею.
Сергей только-только ушел, Нинюся отсыпалась после вчерашней вечеринки, Степка увлеченно играл, сидя на ковре в детской.
Трубку долго не поднимали. Ася слушала далекие тихие гудки и молила Бога, чтобы все оказалось в порядке.
— Да, — произнес наконец знакомый голос.
— Это я.
— Доброе утро.
— Как ты?
— Ничего.
— Давно проснулся?
— Только что.
— Записку мою прочел?
— Какую записку?
— Ту, что на столе.
— Нет. Погоди. — Раздался приглушенный стук, он положил трубку. Ася терпеливо ждала, пока не послышался шум возвращающихся шагов.
— Малыш, ты здесь? — голос Алексея звучал хрипловато.
— Спасибо. Я никогда этого не забуду.
— Не за что, — Ася улыбнулась, — что ты собираешься сегодня делать?
— Черт его знает. Еще не думал.
— Ну хорошо. Я вечером заскочу. Ненадолго.
— Почему ненадолго?
— Потому, что вчера у меня чуть не возникли проблемы. Слава богу, что все обошлось.
— Настя… ты прости, я… вел себя как скотина.
— Леша, я этого не заметила. Все, давай до вечера.
— Давай.
Ася нажала на рычаг, чувствуя, как за спиной вырастают крылья.
Все обошлось, ничего страшного не случилось, они вдвоем выстояли, выдержали, победили болезнь, отчаяние, мрак!
Весь день она с трепетом ждала вечера, боясь ошибиться в своих предположениях. Однако вечером действительно все оказалось хорошо, просто замечательно.
Алексей выглядел гораздо лучше вчерашнего, был совершенно трезвый, шутил, смеялся и даже угостил Асю отбивными собственного изготовления.
Мороз, накануне крепчавший, немного спал, и она вытащила его погулять.
Они бродили по улицам, обнявшись, не опасаясь, что кто-нибудь узнает их под покровом темноты, и болтали. Ася рассказывала о своих девчонках, о том, какого труда ей стоило создание коллектива, о вчерашнем фестивале.
Алексей слушал ее внимательно и с интересом.
— Знаешь, — проговорил он, когда она закончила, — в детстве мне ужасно нравилась одна девчонка из нашего подъезда. Она занималась балетом, была вся такая стройненькая, тоненькая. Я даже жалел, что родители меня не отдали в балетную школу.
— Ты? — Ася со смехом оглядела сто крепкую, прочно стоящую на земле фигуру.
— Да. Потом, позже, я попытался за ней ухаживать.
— А она?
— Известно что, — Алексей лукаво улыбнулся, — шарахнулась от меня, как от чумы: я тогда во дворе считался первым драчуном.
— Ну, ты и сейчас недалеко ушел, — поддела Ася.
Его лицо стало серьезным.
— Нет, Малыш, сейчас это другое. — Он обнял ее покрепче. — Все-таки я ее доконал, эту балерину. Как-то она разрешила проводить ее до своей балетной школы и обратно, а потом мы целовались в подъезде. Долго, пока не вышла ее мать, которая была на ножах с моей: они жили прямо под нами и мы вечно заливали им потолок.
— И что было?
— Ой, что было! — Алексей округлил глаза. — Нам ведь недавно только четырнадцать стукнуло.
— Лешка, слушай, а где твои родители? Где мама?
— Родители умерли. Один за другим, сначала отец, после мать. Пять лет назад. Это их квартира.
Ася тихонько кивнула, плотнее прижалась к его боку. Они остановились у газетного киоска.
— Жаль, закрыто, — Алексей поглядел на часы, — немножко не успели.
— А что ты хотел?
— Книжку купить. Я тут всегда беру. Воронина.
Ася искоса смотрела на него, стараясь, чтобы он не заметил ее взгляда.
Сейчас Алексей выглядел так, как выглядят десятки других московских парней: самый обыкновенный, по-своему обаятельный и даже красивый — мужской красотой, неброской, сдержанной. Таких сплошь и рядом можно встретить на улице, в магазинах, в метро. Разве что одет не слишком шикарно, но при теперешнем расследовании общества — вполне приемлемо.
