Опасное искушение - Джиана Дарлинг
Сара склонила голову набок, глядя на меня.
— В связи с этим возникает вопрос, что будет потом?
— Потом, — повторил я, но не потому, что не думал о том, что произойдет после того, как я преуспею в своем плане, а потому, что впервые в жизни не был уверен в ответе.
— Ты скормишь ее собакам Константин и будешь смотреть, как они могут унизить и погубить внебрачного ребенка Лейна? Позволишь ли ты им разобраться с ней самим? — она сделала паузу, достаточную для того, чтобы само по себе красноречивое молчание обрело форму. — Очевидно, что ты не можешь оставить их себе. Из бездомных животных не получаются хорошие питомцы, Тирнан.
— Я и не мечтал об этом, — заверил я ее, но у меня в груди сжались легкие при мысли о том, чтобы передать их в приемную семью, где их разделят по разным домам. Мне было интересно, если я их прогоню, останутся ли «Джентльмены» Лайон-Корта со мной или пойдут с Белькантами, и их преданность перейдет к сиротам. — Но когда я доберусь до этого моста, я его перейду.
— Константины заслуживают того, что их ждет, — мрачно пробормотала мать и, осушив свой мартини, встала, чтобы налить еще.
Поколебавшись, я задал вопрос, который оставался без ответа всю мою жизнь.
— Ты ненавидишь их, потому что первой Брайант полюбил Кэролайн? Или это как-то связано с моим настоящим отцом?
Я знал выражение кислого неодобрения на лице моей матери точно так же, как тот факт, что небо голубое. Я видел его каждый раз, когда пытался затронуть тему своего происхождения с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет, и я впервые настолько озаботился, чтобы об этом спросить.
— Не глупи, Тирнан, Брайант — твой отец, — тупо произнесла она, словно цитируя строки из сценария.
— Не морочь мне голову, Сара, — предупредил я. — Ты обещала, что когда-нибудь расскажешь мне, и я считаю, что сегодня этот день настал.
Слегка дрожащей рукой она поднесла к губам бокал с мартини и осушила его.
— Я не хочу об этом говорить. Это… это плохо сказывается на моих нервах. Ты же не хочешь, чтобы твоя мама заболела?
— Нет, — согласился я. — Но в том же духе, ты же не хочешь расстраивать своего сына? Все эти материнские инстинкты, должно быть, вопят от того, что я так долго не видел своего настоящего отца.
Она слегка усмехнулась.
— Он ничем не лучше Брайанта, так что не надо сочинять об этом глупые сказки.
— Ничто в моей жизни не является сказкой, так почему с этим должно быть иначе? Я все равно хочу знать правду.
Сара сжала губы.
— Не сейчас, Тирнан. Возможно… если ты успешно разоришь этих Константинов, я расскажу тебе правду, какой бы грязной она ни была.
— Поклянись мне, — потребовал я, взяв ее за плечо, так что она была вынуждена повернуться ко мне лицом и прочитать в моих глазах выражение жестокого утверждения. — Если мне это удастся, ты скажешь мне, чья кровь течет в моих жилах.
В ее глазах царила война, страх сталкивался с решимостью и гневом, возможно, даже с небольшой долей вины. Наконец, Сара вздохнула и с тоской посмотрела на свой пустой бокал, а затем перевела взгляд своих остекленевших глаз на мои.
— Хорошо, Тирнан, если у тебя получится, я расскажу тебе о твоем отце. Хотя, основной причиной для тебя должно быть разорение Константинов. Они заслуживают того, что их ждет.
Всю свою жизнь меня воспитывали так, чтобы я верил в то же самое, но впервые я заметил в фундаменте трещину. Формально Бьянка и Брэндо были Константинами. В их жилах текла кровь Лейна, но они были воспитаны Бельканте. Я понятия не имел, кто был моим отцом, но меня воспитали как Морелли. Это было то, кем я был, независимо от моего происхождения. Можно ли сказать то же самое о Бьянке и Брэндоне?
Опасная правда заключалась в том, что я больше не был уверен, что они заслуживают того, к чему приговорил их отец.
ГЛАВА 9
ТИРНАН
Когда той ночью я вернулся после того, как весь вечер занимался делами в «Беззаконии», в доме было темно и тихо. Тишина эхом разнеслась по похожей на пещеру комнате, и, когда я двигался по захламленному дому к своему кабинету, моим единственным ориентиром был лунный свет. Я замешкался у двери, заметив полоску света, пробивающуюся из-под нее в холл. Мое сердце сильно забилось, но затем замедлилось до ровного ритма, когда я потянулся к поясу за сунутым туда ранее пистолетом.
Я очень сомневался, что злоумышленнику удалось взломать мою систему безопасности, но в моей работе стоит быть осторожным.
Держа в руке пистолет, я толкнул старую дверь, и она скрипнула.
Бьянка моргнула, уставившись на меня и так и не донеся до рта ложку «Лаки Чармс».
На одно бесконечное мгновение мы застыли на месте, словно участники плохо поставленной сцены в какой-то любительской театральной постановке. Только разноцветный зефир, упавший с ложки в стоящую у нее на коленях миску, разрушил паралич.
Я опустил пистолет, а Бьянка ложку.
— Ты всегда носишь оружие? — скорее с любопытством, чем со страхом спросила Бьянка, хотя я готов был поспорить, что она впервые в жизни видит оружие вживую.
Направившись через весь кабинет к своему столу, я с отработанной легкостью выбросил магазин и опустошил патронник, мне на ладонь упала пуля. Я присел перед оружейным сейфом, ввел код и положил разобранное оружие внутрь.
Только когда я выпрямился и сел в кожаное кресло с высокой спинкой, то обратился девушке, что сидела напротив меня с прижатыми к груди коленями в моем кабинете.
— А ты всегда вламываешься в чужие кабинеты и ешь там отвратительные хлопья?
Уголки ее губ невольно дрогнули, веселье в ней боролось с раздражением. Я уже не в первый раз заметил, что ее верхняя губа немного полнее нижней, этот изящный изгиб, который мне хотелось бы почувствовать под своими зубами.
— Это единственная комната, от которой у меня не бегут мурашки по коже, — почти застенчиво призналась Бьянка. — Серьезно, там как в готическом мавзолее. Мне кажется, что на чердаке поселились летучие мыши, а когда мы с Брэндо на днях отправились на разведку, то нашли буквально гроб в спальне для гостей.
Она скептически посмотрела на меня.
— Брэндо все еще уверен, что
