По обоюдному согласию - Ливия Джеймилен
Джон поцеловал меня в лоб после того, как мы оба встали.
— Густаво так повезло, что у него есть ты.
— Обязательно скажи ему это.
Я направилась к бару и быстро свернула налево, направляясь вниз, чтобы найти дамскую комнату. Запах травы и пота смешался в воздухе. Прижав руки к бокам, я увернулась от переплетенных тел.
Как только я наконец нашла туалет, мне пришлось прождать двадцать минут, прежде чем подошла моя очередь. Надеюсь, этого времени было достаточно для Джона и Гаса — Густаво, как Джон называл его всю ночь.
Я вышла из кабинки и направилась к переполненной раковине. Было больше дам, ожидающих в очереди, чтобы посмотреть на себя в зеркало, чем для того, чтобы на самом деле воспользоваться туалетом. Что удивительного? Однако, извинившись, я нашла раковину и намылила руки мылом. Я подняла глаза, чтобы посмотреть в зеркало, и заметила, что моя тушь начала размазываться под глазами. Теперь я поняла, почему все столпились у зеркала. Никакая косметика не могла устоять против влажности и жары этого места.
Я протянула руку и вытерла черную грязь снизу и в уголках глаз. Когда мои кончики пальцев коснулись внутренней части глаз, они мгновенно начали гореть, и из-за лимонного сока и мыла, все еще остававшихся на моих пальцах, выступили слезы.
— Черт, — выругалась я, когда на глаза навернулись новые слезы.
— Он того не стоит, — раздался позади меня прокуренный женский голос. Я повернулась, чтобы поправить ее, сказать, что слезы были результатом моей глупости, а не мужчины. Опустив голову, чтобы тушь перестала стекать, я повернулась.
Ее бейджик был первым, что я увидела.
Маккензи.
Маккензи Адамс.
Боже.
Она была ростом около пяти футов пяти дюймов, с каштановыми прямыми волосами, подстриженными в угловатый боб, и темно-карими глазами, которые, казалось, доминировали над ее лицом. Она была сногсшибательна. На самом деле, дух захватывает. Может быть, если бы я разыграла свои карты иначе, чем с Хелен, она бы мне помогла.
— Прости, — извинилась я. Сохраняя печальное выражение лица, как будто я все еще плакала, я шмыгнула носом. Глядя на нее в зеркало, я продолжила: — Действительно дерьмовая неделя.
— Не говори глупостей. Ни один мужчина не стоит наших слез. — Она улыбнулась, протянула руку вокруг меня и накачала маленькую струйку мыла в свою руку.
— Этот — большой гребаный мудак, — сообщила ей. Девушка перед ней пошевелилась, так что она встала прямо рядом со мной.
Сполоснув руки, она посмотрела на меня через зеркало.
— Разве не все они такие? Я Маккензи, — она указала на свой бейджик, — но ты можешь называть меня Мак, укороченная версия.
— Да, это так. Я Брейлин.
Она пожевала внутреннюю сторону щеки, прежде чем заговорить.
— Эй, я работаю барменом в задней комнате для группы надутых пожилых мужчин, курящих сигары. В этом нет ничего особенного или забавного, но, если есть желание, ты можешь рассказать мне об этом мудаке. — Закончив, она снова улыбнулась.
— Правда? — Прощай, плохая неделя!
— Да. — Она кивнула. — Поверь, там очень скучно.
— Конечно. Только мне надо написать другу. — Я вытащила сотовый из сумки и написала Гасу.
Я: Нашла Маккензи. БРБ.
Густаво Ортис: :)
Я последовала за Маккензи из туалета сквозь толпу. Она провела меня ко входу и свернула в длинный коридор, соединяющий похожий на склад клуб с сигарным баром. Открыв стеклянную дверь, облако дыма накрыло меня, как приливная волна. Комната была маленькой, затуманенной и заполненной стариками, которые потягивали скотч и курили сигары. Она зашла за стойку, и я села напротив нее.
— Так какой у тебя яд? — спросила она, кладя передо мной белую салфетку.
— Джек с колой, — ответила я.
Она приготовила мне напиток и поставила рядом с ним шот.
— Вот, возьми это. Ты слишком мила, чтобы плакать. — Я достала наличные, чтобы заплатить ей, но она остановила меня. — За мой счет. Я застряла с этими стариками на всю ночь, так что поверь, ты делаешь мне одолжение.
— Спасибо. Это просто мудак с работы, который выводит меня из себя, — сказала я, выпивая шот. — Заноза и лжец. Я получила от него неприятное электронное письмо, когда стояла в очереди в туалет. Наверное, алкоголь сделал меня более эмоциональной, чем обычно.
— Боже, мне жаль. Есть ли какой-нибудь способ поговорить о нем с боссом? — Она казалась искренне обеспокоенной моей фальшивой проблемой.
— Эх, я не хочу быть той девушкой. Я новенькая, поэтому не хочу создавать проблем. — Я пыталась замести следы.
— Как его зовут? Я могу надрать ему задницу, — пошутила она, забирая у меня пустую рюмку.
— Дрю Сеймур, — сказала я, внимательно наблюдая за ней. Как и у Хелен, все ее тело изменилось.
— Дрю Сеймур? С ипотечными кредитами? — Даже в темной прокуренной комнате я могла сказать, что она была побледнела.
— О Боже, ты его знаешь? — Я притворно запаниковала. — О, черт. Пожалуйста, не говори ему, что я назвала его мудаком. — Я опустила голову, пару раз хлопнув ею по предплечью и стараясь действовать как можно лучше.
— Послушай, Брейлин. — Упершись руками в стойку, она наклонилась вперед, ее лицо было смертельно серьезным. — Держись от него подальше. Ты меня слышишь? От него одни неприятности.
— Почему? — спросила я, надеясь, что она продолжит.
— Послушай, я не могу обсуждать это прямо сейчас. Долгая история, просто поверь. Держись от него подальше.
— Спасибо, Мак, — фыркнула я. Мне нужно было, чтобы она была моим другом; мне нужно было, чтобы она рассказала мне, что знала о нем. Я надулась и поднесла одну руку к подбородку. — Я забыла, каково это — разговаривать с другой девушкой. Я только что переехала в город, и мой лучший друг — парень.
Она достала телефон из заднего кармана и протянула мне.
— Вбей свой номер. Я напишу тебе свой. Можем пообедать вместе.
— О, это было бы здорово. — Я взяла ее телефон и ввела свой номер, затем нажала кнопку вызова, просто чтобы убедиться, что у меня будет ее номер. Когда я почувствовала, что мой телефон вибрирует, я нажала кнопку отбоя. — Хорошо, я сохраню твой.
— Так откуда ты родом?
— Ну, я родилась в Айдахо. — Ее глаза вспыхнули. Не желая снова лгать ей, я сказала правду. — Я знаю, что далеко от дома. Мои родители умерли, когда мне было три года. Когда моей сестре исполнилось восемнадцать, она стала моим законным опекуном,
