Сьюзен Филлипс - Рожденный очаровывать
Все же нужно признать, что Блу сильно удивилась.
Лицо Моники сразу погасло, но она мужественно скрывала свое разочарование, быстро-быстро похлопав глазами и постаравшись как можно внимательнее рассмотреть Блу. Особенно ее поразила камуфляжная майка, позаимствованная из прачечной самообслуживания после того, как месяц провисела на доске объявлений.
– Вы очень милы, – вынесла наконец приговор Моника.
– По крайней мере Дин так считает, – скромно подтвердила Блу. – Но я все еще не понимаю, как ему удалось преодолеть мое отвращение к спортсменам.
Он предостерегающе стиснул ее, но не рассчитал сил, и она уткнулась носом ему в подмышку, пахнувшую восхитительно дорогим мужским дезодорантом, одним из тех, которые продаются в стеклянных фаллических флаконах и с логотипом дизайнера на пробке. Блу не спешила высвободиться, но все же, поняв, как неприлично это выглядит, высунула голову.
– Я увидела табличку «Продается» на въезде в город. Что это значит?!
Моника поджала обведенные карандашом накрашенные губы.
– Нита Гаррисон в своем мерзком репертуаре, вот и все. Некоторые люди вообще не стоят упоминания. Мы стараемся не обращать на нее внимания.
– Но это правда? – настаивала Блу. – Город действительно продается?
– Полагаю, это зависит от того, что вы подразумеваете под понятием «город».
Блу попыталась было спросить, что подразумевает сама Моника под понятием «город», но та уже созывала переминавшихся в проходе людей, представляя Дину одного за другим.
Уйти им удалось только минут через десять.
– Я разрываю помолвку, – проворчала Блу, следуя за Дином к машине. – От тебя одни неприятности.
– Но, милая, надеюсь, наша любовь достаточно сильна, чтобы выдержать несколько толчков на жизненной дороге, – возразил Дин, останавливаясь у газетного автомата.
– Пойми, объявив меня своей невестой, ты выставляешь себя на посмешище, – терпеливо объяснила она. – Эти люди не слепы. Вместе мы выглядим по меньшей мере странно.
– У тебя серьезные проблемы с самооценкой, – заметил он вынимая мелочь из кармана.
– У меня? Сам подумай: никто не поверит, что такая умница, как Блу Бейли, западет на пустоголового типа вроде тебя.
Он проигнорировал ее колкость и вытащил газету. Она встала перед ним.
– Прежде чем мы отправимся в бакалею, мне нужно узнать насчет работы. Почему бы тебе не поесть в ресторане, пока я навожу справки?
Дин сунул газету под мышку.
– Я уже сказал: ты работаешь на меня.
– И каковы же мои обязанности? – осведомилась Блу – Сколько ты платишь?
– Об этом не волнуйся.
Все утро он злился на нее, и это ей не нравилось. Не ее вина, что его мать умирает. Ладно-ладно, это ее вина, но он-то этого не знает, и нечего наказывать Блу за несчастья Эйприл.
Стоило им подойти к бакалейной лавке, как их снова окружила толпа. Все стремились познакомиться с Дином. Он был сердечен и добр с местными обитателями, от прыщавого продавца до старого калеки в кепи с эмблемой ветеранов иностранных войн. Дети постарше были в школе, но он гладил лысые головки новорожденных, тряс слюнявые кулачки и даже завел интересную беседу с очаровательной трехлеткой по имени Реджи, не желавшую пользоваться горшочком. Ничего не скажешь, Дин был самым абсурдным сочетанием эгоизма и порядочности, которое она когда-либо встречала в человеке, хотя порядочность, похоже, заканчивалась, когда речь заходила о ней.
Пока он отдавал дань собственной популярности, она ускользнула за покупками. Выбор в магазине был невелик, но основные продукты имелись. Дин подошел, когда она уже стояла в очереди к кассе, и вынул свою карточку «Виза». Блу молчаливо стерпела унижение. Но так больше продолжаться не может. Ей нужны свои деньги.
Дин выгрузил продукты и, оставив Блу решать, куда их положить, вернулся во двор, чтобы загнать машину в сараи.
Интересно, что даже Аннабелла не знала, кто его отец, а Блу все разнюхала после четырех дней знакомства! Ну у нее и интуиция! А хитрости так просто вагон!
Приходилось все время держать ухо востро, чтобы обыграть ее.
Очистив в сарае место для машины, он поискал лопату и мотыгу и пошел в атаку на сорняки, заполонившие фундамент. Вдыхая запах жимолости, он точно вспомнил, почему купил эту ферму вместо дома на побережье южной Калифорнии, о котором всегда мечтал. Здесь ему было хорошо. Он полюбил старый дом и холмы его охранявшие. Приятно сознавать, что эта земля – часть чего-то более основательного, чем футбольный матч. Но больше всего ему нравилось одиночество. Никакой людный пляж южной Калифорнии не мог бы дать ему этого. А если уж так захочется искупаться в океане, он всегда может сесть в самолет.
Он почти не имел личной жизни. Сначала пансионы и интернаты, потом – начало университетской спортивной карьеры немедленно принесшей ему признание. Вскоре он перешел в профессиональный футбол. А потом благодаря чертовой рекламе «Энд зон» даже люди, не увлекающиеся футболом, стали его Узнавать.
Услышав знакомый звон браслетов, он на секунду застыл. Во рту стало горько от подступившей желчи. Она пытается разрушить и это, как умудрилась испортить ему жизнь.
– Я собиралась нанять ландшафтных дизайнеров, – заметила его мать.
Дин вонзил лопату в клубок сорной травы.
– Я сам разберусь с этим, когда будет время.
Плевать ему, сколько лет она не пьет. Каждый раз при взгляде на нее он вспоминал потекшую от слез тушь, несвязные речи и тяжесть рук, висевших у него на шее во время пьяного или наркотического бреда, завершавшегося мольбами о прощении.
– Тебе всегда нравилось бывать на природе. – Она подошла ближе. – Я не слишком разбираюсь в растениях, но мне кажется, что ты пытаешься выкопать куст пиона.
Учитывая ту жизнь, которую вела мать, ей следовало бы выглядеть старой развалиной. Но этого не произошло. Она по-прежнему стройна, а лицо неестественно гладкое для пятидесятидвухлетней женщины. Даже длинные волосы казались ему омерзительными. В ее-то возрасте! Давно пора подстричься.
В детстве ему приходилось жестоко и часто драться с одноклассниками, любившими давать детальное описание ее задницы или той части тела, которую она предпочитала выставить напоказ во время нечастых визитов.
Эйприл полдела носком туфли сплющенную консервную банку.
– Я не умираю.
– Да, прошлой ночью я так и понял. И Блу еще заплатит за вранье!
– И даже не больна. Так что повода праздновать пока нет.
– Может, в следующем году появится. Она даже не поморщилась.
– Просто у Блу большое сердце. Интересный она человек. Не ожидала, что она окажется именно такой.
Похоже, она намеревается выудить из него правду, но ничего не выйдет.
