Императрица Ядов (ЛП) - Портер Бри

— Ты побледнела, — сказал он. — Где ты надеешься на другие новости?

— Конечно. Я надеялся, что вы, мужчины, со всем вашим оружием и опытом, сможете найти одну одинокую женщину.

— К сожалению, поиск одиноких женщин — это то, чему мы все еще учимся, — в голосе Константина звучал двойной смысл. — Где бы она ни была, можно с уверенностью предположить, что она не лишилась ее... амбиций.

— Тогда почему она пришла за Николаем и мной? — я спросила. — Если она так хочет спрятаться.

— Это вопрос, который я задавал себе.

Почему Татьяна ждала три года? Почему она напугала меня, чтобы я нарушила свою часть соглашения?

Почему она толкнула меня в объятия Константина?

Я ненавидела быть сбитой с толку, ненавидела находиться в темноте. Мой мозг мучительно ломался над причинами и теориями, отчаянно пытаясь найти ответ. Мир без логики мне было трудно осмыслить и неудобно переносить, будто в моем сознании постоянно зудело, что я никогда не смогу почесаться.

Слово «недостижимое» пульсировало во мне. Недостижимое, недостижимое, недостижимое.

Рука Константина протянулась, поймав прядь моих распущенных волос. Он осторожно провел им по пальцам.

— Что происходит в твоих мыслях? — его голос был тихим, мягким.

— Не твое дело.

Его улыбка была слабой, глаза не отрывались от пряди волос.

— Ты не собираешься делиться?

— Не стесняйся догадаться.

Это вышло более задыхающимся, чем я предполагала. Его близость сбивала с толку, дезориентировала.

— Догадаться? — светлые брови слегка приподнялись. — Не староваты ли мы для игр, Елена?

Я прищурила глаза.

— Я могла бы сказать тебе то же самое.

— Действительно, ты могла бы. — его взгляд блуждал по мне, словно он пытался заглянуть сквозь мой череп в мозг. Он скрутил мои волосы между пальцами, как шелковую прядь, удерживая на месте. — Ты расстроена тем, что не знаешь, почему Татьяна решила показаться именно сейчас. Я вижу, как твой разум пытается найти ответ, но не находит.

Я откинула голову назад, волосы болезненно вырывались из его хватки.

— Нет.

— Да, — ответил Константин.

Я ощущала себя голой, беззащитной. Каждый сантиметр кожи был горячим; я горела.

— Просто замолчи, Константин. Я пытаюсь дать малышу поспать.

— Я уже согласился вести себя потише. И все же ты все еще здесь.

Я все еще здесь. Я не могла уйти. Что-то глубоко внутри меня мешало мне выйти из кабинета, что-то мешало мне оставить Константина.

Мои щеки вспыхнули, когда я произнесла:

— Я ухожу.

Потребовались все мои силы, чтобы развернуться и направиться обратно в свою спальню. Недостижимое, недостижимое, недостижимое.

Я даже не успела дойти до коридора, как Константин толкнул меня к двери. Ручка больно впилась мне в спину, но весь мой дискомфорт был забыт, когда Константин приподнял мой подбородок, сжимая крепко, но не грубо.

Его карие глаза пристально смотрели в мои, отчаянно пытаясь найти что-то в моих зеленых глубинах.

— Отпусти меня, — процедила я сквозь зубы.

Черты лица Константина потемнели.

— Только не снова. — его большой палец протянулся, нежно лаская мою нижнюю губу. Я почувствовала, как прикосновение рикошетом пронзило все тело. — Что это за слово?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он наклонился ближе, его запах заполнил мои легкие и мозг.

— Слово на повторе у тебя в голове прямо сейчас. Я почти слышу его. — его губы прошлись по моему виску. — Может, если ты будешь вести себя тихо, я смогу понять.

Я сглотнула.

— Там нет ни слова.

— Не будь нечестной, Елена. — Константин поднял одну из моих рук, нежно проведя пальцами по чернилам на моей коже. — Тоска, — прочитал он, — Предатель, измученный, лжец. Могу только представить, о чем они говорят.

Я попыталась высвободиться из его хватки, но он не смягчился.

— Я хотела заклеймить твое прозвище, — прошипела я, — Но было бы неуместно говорить это при детях.

На его лице промелькнуло веселье.

— Держу пари.

Ни один из нас не двигался ни секунды, вдыхая друг друга.

— Что это за слово, Елена? — еще раз спросил Константин тоном, в котором не было ничего недоброго.

— Нет никакого слова. — я откинула голову назад, пытаясь освободиться от его хватки. — И, если бы было, что заставило бы тебя посвятить в это?

Что-то темное и ужасное мелькнуло в глубине его глаз. Это выглядело как нечто среднее между гневом и завистью, предательством и жадностью.

Мне пришлось повернуть голову. Увидев этот взгляд в его глазах, каждая клеточка моего тела вздрогнула.

Константин отпустил меня, но не отступил.

— Возможно, теперь моя очередь гадать.

Я шагнула от него, рука скользнула за спину, открывая дверь.

— Давай, — прошипела я, уже отступая в коридор.

Его улыбка была слабой.

— Недостижимое.

Ничего не сказав, я повернулась и бросилась обратно в свою комнату. Прислонившись к закрытой двери, я прижала руку к бешено колотящемуся сердцу, и, заикаясь, сделала следующий вдох. Недостижимое, недостижимое, недостижимое.

Сквозь красное дерево я могла бы поклясться, что услышала низкий и соблазнительный смех Константина.

14

Константин Тарханов

Я проснулся с мыслями о своей матери.

Вспоминать Екатерину Тарханову никогда не было приятно, сродни тому, чтобы сунуть руку в яму с гадюками. Она была напряженной женщиной, трудной женщиной. Из всех моих братьев я единственный, кто мог справиться с ней и остаться целым и невредимым. Это сделало меня ее любимицей и центром ее внимания.

Я понятия не имел, почему я думаю о женщинах, пока не услышал голос Николая сквозь стены.

— Мама, Мамаааа.

Я потер лицо. Вероятно, именно поэтому я проснулся с мыслью о том странном и нездоровом существе, которое я называл своей матерью.

На мгновение я прислушался. Я слышал голос Николая лучше, чем Елены, хотя его слова искажались детской речью. Судя по звукам, они болтали о завтраке, и Николай несколько раз обронил слово «блин».

Я повернулся и посмотрел на часы. 5:06 утра.

До завтрака оставалось несколько часов, о чем, вероятно, и говорила ему Елена. Они поговорили еще немного, пока я не услышал щелчок двери ее спальни.

Я вскочил в одно мгновение.

Елена не вздрогнула, когда я распахнул дверь, но Николай сделал это. Он схватил маму за колено и завопил:

— Мама!

— Это просто Константин, малыш.

Она повернулась ко мне и остановилась.

Ее глаза опустились на мою грудь, пробегая по обнаженной коже. Я спал в боксерских трусах на случай, если мне понадобится помешать ей сбежать ночью, но они не оставляли много места для воображения.

Елена стала ярко-красной.

Я чувствовал себя подростком, стоящим там полуголым. Я был доволен своей красотой и реакцией Елены на это. Приятно сознавать, что я мысль в ее голове, которая могла вызвать смущение и жар.

В конце концов, Николая принесли не аисты.

И именно он напомнил нам с Еленой, что мы не одни.

— Не хлопай дверями, — сказал он мне, хотя я не хлопал ни одной дверью.

Это было сказано точно так же, как сказала бы Елена, и это заставило меня поверить, что Николай больше насмехался над своей матерью, чем читал мне нотации.

— Ты прав, — согласился я. — Мы не хлопаем дверьми.

Елена закатила глаза.

— Мы не уйдем, Константин. Ты можешь вернуться в постель. — она подняла пустые руки. — Видишь? Никакого багажа.

— Похоже, что так.

— Мы с мамой готовим блинчики.

Николай запнулся на нескольких словах, но я понял суть.

— Звучит восхитительно. — я ухмыльнулся Елене. — Позволь мне надеть штаны.

Ее глаза чуть не вылезли из орбит, поняв, что я присоединюсь к ним, двоим. Николай ухмыльнулся и хлопнул в ладоши.