Гремучая смесь (СИ) - Озолс Агата

— Делай, как считаешь нужным.

— Но я не знаю, — растеряно призналась я.

— Вот и я не знаю.

— Хорошо. Но хоть скажи, как долго он здесь пробудет?

— Сказал же, не знаю, — раздраженно ответил Павел.

— Но ты не против, чтобы мальчики вместе играли? — поинтересовалась на всякий случай.

— А зачем я тогда его привез?

— Я откуда знаю? — спросила у него и развернулась, чтобы уйти.

— Если он тебе тягость, я увеличу тебе зарплату.

— Не надо, — отмахнулась я. — Просто я не знаю, как мне с ним себя вести.

— Ванька тебе сразу понравился? — спросил Родимцев.

— Да. Он замечательный ребенок.

— Легко было полюбить замечательного ребенка, — заметил Павел.

— Ты хочешь, что бы я полюбила Иму? — удивилась я.

— Разве можно заставить кого-то любить? Нет, просто пусть поживет у нас.

— Это его ты привез из лагеря для альбиносов?

— Да.

— А его родители? Они не хотят, чтобы он жил с ними?

— У него только мать, и она попросила, чтобы Иму пожил у нас.

— Хорошо.

— Постарайся не обижать его.

— За кого ты меня принимаешь?

— Прости, не хотел тебя обидеть.

— Я пойду, пока ты не сказал еще чего-нибудь лишнего.

— Спасибо тебе.

Иму продолжал жить с нами. В Ванькой комнате появилась еще одна кровать. Я потихоньку училась объясняться с мальчиком. Иногда словами, иногда жестами. Потихоньку он привыкал к нам, а мы к нему. Все чаще подходил ко мне и садился рядом, когда я занималась с Ванечкой. Учился держать карандаш, пользоваться ножом и вилкой. Когда мы с Ваней играли в бассейне, Иму сидел рядом на бортике, опустив ножки в воду. Не знаю, с какой целью Павел привез его к нам, но мальчик понемногу привыкал к нормальной жизни. Хотя любить его у меня по-прежнему не получалось.



17.

Встречу с Аданной Лезеди пришлось перенести, как бы серьезно не относился Африканец к работе, сын был важнее. Да еще ночь выдалась … странная. Он совершенно не собирался приставать к воспитательнице собственного сына, даже в мыслях подобного не держал. Сначала просто решил, что ей необходимо успокоиться, а хороший виски в небольших количествах может этому поспособствовать. Кто же мог подумать, что Катерина захмелеет от нескольких глотков? Потом разговор перешел на личности, и гувернантка Ваньки очень забавно начала рассказывать Пашке, какой он, Африканец, прекрасный мужчина. Это оказалось ведь Африканец был уверен, что Катерина откажется. А девчонка приняла вызов. Обхватила его лицо нежными ладонями и потянулась к нему. Шутка перестала быть смешной.

Пашка проснулся от того, что чья-то рука ощупывала его спину, перемещаясь все ниже и ниже, пока не опустилась совсем уж низко. Погладила осторожно, сжала. Африканец окончательно проснулся. И вспомнил, что тут произошло.

— М-м-м, если ты не остановишься, мы ….

Катерина забрыкалась, как норовистая лошадка, пытаясь сбросить Пашку.

— Осторожнее, — попросил он, и получив ощутимый удар под ребра, повторил громче: — Осторожнее!

Скатился с дивана на пол, глянул на Катерину. У нее на лице огромными буквами был написан вопрос: НЕУЖЕЛИ БЫЛО??? И такой ужас с глазах, словно речь шла о чем-то постыдном. Именно это заставило Пашку медленно потянуться и сказать:

— Даже комментировать не хочу! И не спрашивай!

Поднялся с пола, подхватил джинсы и, насвистывая, пошел к себе.

— А-а-а-а…, - раздалось с дивана.

Остановился, медленно повернулся и посмотрел насмешливо.

Катерина сидела на диване, прижав колени к животу и обхватив себя руками.

— Что у нас было? — спросила с отчаянием.

Появилась мысль: а что, если она девственница? Нет, ну мало ли. Иначе чего так убиваться? Это даже обидно, честное слово.

— А ты как думаешь?

Она медленно осмотрела гостиную, задержавшись взглядом на разбросанных в беспорядке вещах, потом замерла, словно прислушиваясь к себе.

— А-а-а, — кажется, Катя не могла найти подходящих слов.

— Так что, мысли есть? — задал вопрос Африканец.

Мысли у нее были, это было видно невооруженным глазок. И мысли Катерине категорически не нравились. Это начинало злить.

— Ты проснулась голая с голым мужиком под боком и спрашиваешь, что у вас было? Правда ничего не помнишь?

Она пыталась вспомнить. Поцелуй. Нежное касание мягких губ. Влажный язык, рисующий волнующие узоры на его губах. И совершенно неожиданный вопрос:

— И как это было?

— Это было прекрасно, — честно ответил Пашка и ушел от греха подальше.

Большого ума было не нужно, чтобы понять, что Катерина начнет изводить себя из-за того, что, по ее мнению, произошло между ними. Нужно оставить ее в покое, пусть попереживает, если ей так этого хочется. Или сказать правду. Но ее реакция, ужас на лице, испуганные глаза и дрожащие руки неимоверно раздражали. А еще почему-то обижали. Неужели мысль о сексе с Пашкой была настолько ей противна? Обидно, между прочим. До сих пор никто из его женщин не жаловался. А эта дрожит, словно осиновый лист и жмется на диване, будто боится, что Африканец набросится на нее. Было бы на что набрасываться, честное слово!

Но около Катерины ему было точно медом намазано. Быстро приняв душ и натянув чистые вещи, Африканец пошел на кухню. И ведь не ошибся — сидит с таким лицом, словно похоронила кого-то близкого. Кается, переживает. Бесит! Заладила: не было ничего. Можно подумать, что он претендует. Не было и не было, уж женщину найти для Пашки не проблема. Плюнул и ушел. Пусть помучается!

Позже, проведав сына и оставив с ним воспитательницу (пусть лучше займется мальчиком, а не изводит себя всякой ерундой!), поехал к Аданне Лезеди.

На этот раз Аданна приняла его в саду.

— Наконец-то, я думала, что ты не приедешь.

— У нас контракт, — напомнил Африканец.

— Спасибо, помню. Ты получаешь очень большие деньги, но не спешишь исполнять свои обязанности.

— Я предупредил, что задержусь.

— Надеюсь, это единичный случай.

— Можешь не сомневаться.

— Кофе или ледяной чай? — предложила Аданна.

— Не нужно.

— Как хочешь, — пожала точеными плечами. — У меня к тебе предложение.

— Еще одно?

— Я знаю, что ты привез сюда сына, — продолжила Аданна. — Кто за ним присматривает?

— У него отличная воспитательница.

— Вот и отлично. Я хочу, что бы ты взял Иму к себе.

— А усыновить его не надо?

— Не надо.

— Что, уже наигралась в заботливую мамочку?

— Не твое дело! — повысила голос Аданна. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться.

— Допустим, — согласился Африканец. — Но затем мне его забирать?

— Через два месяца он улетит, — напомнила ему Аданна. — А пока пусть поживет у тебя, так будет лучше для него.

— И для тебя.

— И для меня, — согласилась женщина. — Я заплачу столько, сколько скажешь.

— Даже так?

— Африканец, — устало сказала Аданна, — что бы ты ни думал, я хочу, что бы мальчику было комфортно. Ему плохо со мной. Сколько лет твоему сыну?

— Почти шесть.

— Разница невелика, они поладят. Пусть Иму поживет в нормальной семье.

— У вас с ним совсем ничего не получается?

Аданна молчала.

— Наверное вам обоим трудно, — продолжил Пашка, — нужно постараться, и все наладится.

— Я не хочу это обсуждать! Просто забери мальчика. Пусть поживет у тебя до отъезда. Я оплачу все расходы.

— Ты сама сказала, что я получил хорошие деньги. Семилетний мальчик не объест мою семью.

— Я не нуждаюсь в благотворительности!

— Предстань себе, я тоже!

Посмотрели друг на друга. Вдруг Аданна насмешливо фыркнула.

— Скажи мне, почему мы все время кричим друг на друга?

— Не все время, — возразил Пашка. — Иногда мы говорим спокойно.

— Но ты ужасно меня раздражаешь.

Пашка усмехнулся.

— Так ты сможешь взять ребенка к себе?