Мария Воронова - Повод для знакомства
Еще в палате появились две работяги-лимитчицы, примерно Катиного возраста. Мама всегда предостерегала ее от общения с такими. «С ними не о чем говорить, эти люди не понимают очень многих вещей, не умны и по большей части распущенны, – часто повторяла она. – Нужно быть с ними вежливой, но сохранять дистанцию».
Однако Кате общество Вали и Амины даже нравилось. Почему-то она успокаивалась, слушая их пересыпанные сочными словечками рассказы о любовниках и пережитых абортах. У Вали был аппендицит, у Амины – почечная колика, обе чувствовали себя сносно и не нуждались в Катиной заботе. Наоборот, сами активно предлагали помощь: «Ехай домой, Кать, а мы тут за твоей бабуськой приглядим!»
Катя была благодарна девушкам и думала, что вещей, которых они не понимают, может быть, и понимать не надо…
Ян Александрович душевно пообщался с лимитчицами и перешел к проклятию палаты – алкоголичке. «Вот сейчас он пройдет мимо, – злорадно думала Катя. – Она почти бомжиха, с нее никакой поживы не предвидится, зачем ему ее смотреть?»
Но нет, Колдунов самым тщательным образом выслушал у пьяницы легкие и стал проверять симптомы сотрясения мозга.
– Что ж, все у вас прилично, – сказал он таким же доброжелательным тоном, каким говорил с Маргаритой Матвеевной. – Можно готовиться к выписке.
– А можно еще полежать?
Катя была уверена, что он откажет. Она уже знала, что родина не приветствует лежание своих граждан на больничной койке. Чем меньше койко-дней, тем меньше затраты на лечение, поэтому доктора всеми силами стремились выпихнуть пациента под наблюдение поликлиники. За перележивание больных Колдунов мог получить серьезный втык, поэтому иногда процесс выписки напоминал выпихивание новобранца-десантника из самолета для парашютного прыжка.
– Очень нужно? – спросил Колдунов.
– Да, муж из запоя выйдет… Сейчас он ничего не соображает, снова рожу начистить может.
– Ладно, на недельку оставим еще, – вздохнул Ян, – а то рецидив заболевания наступит. Только, дорогая, другим пациентам не мешайте, иначе сразу домой пойдете.
Та поклялась, что будет вести себя как мышь.
Нет, не получалось у Кати сделать из Колдунова бездушного человека… Пока не получалось…
– В рот компот, – сказала Светка, входя в ординаторскую с пакетом в руках, – орехов вот наварила. Сейчас затырю по углам, как белка! Глядишь, до весны продержимся.
– Какие орехи? – Вера, проверявшая по историям наличие у больных страхового полиса, поднялась и сунула нос в пакет: – Миндаль, отлично. Хочешь, отдай мне, сделаю печенье.
Светка энергично кивнула и сунула пакет Вере в руки.
– Вы, Светлана Эдуардовна, как деревенский доктор, натурой берете… – вступил в беседу Эрнст Михайлович.
– Слушайте, вы, Хемингуэй, – рявкнула Светка, – я бы с радостью как городской доктор работала! И вообще не сегодня!
– А что такое?
– Да за школу мне сегодня платить. Вы же знаете, что Катя рыжая, которая с бабкой сидит, устроила моих девок в музыкальную школу, там полупансион. В принципе не так уж и зарядно, но на двоих ведь! А они даже скидки за опт не сделали!
– Но мы, Светлана Эдуардовна, не обязаны нести на своих плечах груз ваших проблем. В служебное время извольте заниматься работой и вести себя соответственно.
– Что-о? – взревела Светка, которая любые замечания Цырлина воспринимала как желание сесть ей на голову.
Кровопролитие было предотвращено появлением Колдунова.
– Тихо, всем стоять смирно! Буду знакомить личный состав с приказом по больнице. Свежие новости от главврача. Короче, теперь мы имеем право только на один рентген-снимок и два УЗИ в день. Остальные исследования через кассу больницы.
– А там, случайно, нет пункта, что я имею право бесплатно осмотреть только двух больных в день? – спросила Светка.
– Я бы вас вообще к больным не подпускал. На месте больного я сам бы любые деньги в кассу заплатил, только бы вы ко мне не подходили, – буркнул Цырлин.
– А что, это мысль. Давайте, я сделаю макияжик поярче, татушку там, пирсинг, юбку надену покороче… Прикинусь дурой и пойду больных смотреть. Напугаю их как следует, а потом вы явитесь, как герои-избавители. Классный бизнес?
– Во-первых, в укорачивании юбок ты уже достигла абсолютного нуля, дальше двигаться некуда. А потом, наших аликов ничем не испугаешь. Все, хватит ругаться. Вы поняли, что это значит для нас? Девяносто процентов больных нашего отделения не могут позволить себе такую роскошь – исследоваться через кассу. А остальные десять, потратив все бабки на рентген и УЗИ, фиг нам что дадут. Теперь будем каждый день обсуждать кандидатуру на исследование, все вместе. Но главное, что вы должны запомнить, – этот лимит не оправдывает вас в случае врачебной ошибки. Если вы поставили неправильный диагноз, то на ЛКК аргумент об отсутствии денег у больного в расчет не берется. Поняли? Прошу говорить по существу, восторги в адрес нашего правительства можете оставить при себе.
Светка поправила свою пышную прическу.
– Но как же можно без рентгена? – спросил Эрнст Михайлович. – Как же ставить показания к операции? Как проводить дифференциальный диагноз между печеночной и почечной коликой?
– Вот так! Возьмите учебник пропедевтики и изучите его от корки до корки, – сказала Светка. – Пирогов как-то обходился без рентгена, а мы что, лохи? Глаза вам пока еще не выкололи и пальцы не отрубили, вот и работайте.
– Нет, главное, на рентген у них лимит есть, а на мою работу нет! – пылко возмутилась она.
– Пленка денег стоит, а ты за свою зарплату будешь вкалывать, пока не посинеешь, – сказала Вера.
– Боже мой, Боже мой! – Эрнст Михайлович даже забыл, что ссорился со Светкой. – Когда весь мир внедряет новые методики в медицину, когда везде хирургия – это в первую очередь технология, когда каждый год появляются новые разработки по лучевой диагностике, мы…
– А мы пойдем другим путем. Встречным. Когда весь ваш научно-технический прогресс накроется медным тазом, мы останемся единственными, кто умеет лечить. Ребята, это будет по кайфу! Поедем в Америку. Скажем их страховым компаниям: там, где вы за сто тысяч баксов лечите, мы за десять возьмемся, с тем же результатом. Рентгенов нам не надо, всяких там сшивающих аппаратов мы вообще в глаза не видели. Живот пропальпировали, легкие послушали – и на операцию. Пока скальпель не затупится! А как затупится, мы его поточим, и дальше…
– Пока ты еще не в Америке, Света, пойдем больного в приемнике посмотрим, – сказал Ян и поймал на себе тяжелый взгляд Цырлина. С появлением Светки Колдунов все реже стал приглашать его на консилиумы, да и на операции предпочитал брать ее. Светкин пофигизм и даже ее жадность почему-то устраивали его больше, чем порядочность и безупречная вежливость Цырлина.