Тарун Дж. Теджпал - Алхимия желания
Я занимался этим всю неделю, сочиняя без особой радости. Физз догадалась об отсутствии у меня вдохновения и попыталась помочь мне. Но в нашей жизни появились и другие проблемы. Пока у меня с трудом шел процесс написания книги, у нас стало туго с деньгами.
Я надеялся что мы сможем прожить еще три месяца на деньги, скопленные пока я не ушел с работы. Но теперь оказалось, что на создание книги могут понадобиться годы. У нас не было сбережений, и моя последняя зарплата давно была потрачена. Физз была вынуждена продать наш маленький телевизор «Акай» за три тысячи рупий, на это мы и жили.
Но, придерживаясь нашего первоначального договора, мы отказывались беспокоиться о деньгах.
Отказывались даже говорить об этом.
— Я устроюсь на работу, — просто сказала Физз.
По некоторым причинам я не хотел, чтобы она работала, пока я пишу. Я думал, что это лишит мой труд какого-то блеска.
— В этой глупой школе Св. Цезаря я могу преподавать английский и географию. Мистер Шарма постоянно просит меня об этом.
— Это идиотское место. Этот парень — обманщик. Его основной бизнес — продажа деталей для мотора. Он, должно быть, прекрасно считает, но я сомневаюсь, что он знает алфавит, — возмутился я.
— Какое это имеет значение? Это только по утрам, и всего пару месяцев! — воскликнула Физз.
Мы сидели в нашем любимом кресле. Она взяла меня за руку, одарила улыбкой и продолжила:
— Потом в любом случае Пандит нас выручит.
Следующим утром она уверенно направилась в школу, после обычных процедур этих гаражных школ ее тотчас назначили учителем младших классов и попросили начать работу со следующего дня. Это была загадка гаражных школ Индии! их всегда называли в честь христианских святых, и там всегда отчаянно нуждались в учителях. Там постоянно было место еще для одного студента, еще для одного учителя. Классные комнаты размещались на балконах, верандах, под лестницами. «Да, мэм, поставьте свой стул прямо здесь, рядом с учителем. Нет, он сидит не слишком близко. Он требует особого внимания. Слишком много людей? Совсем нет. У нас строгие правила относительно того, сколько учеников набирать в класс».
Ей дали зарплату в тысячу двести рупий.
С такими деньгами мы могли протянуть какое-то время. У мае еще осталось пятьсот рупий после продажи телевизора.
Когда Физз начала работать в школе, я вернулся к своему старому расписанию. Сначала я хотел проводить утро с ней, потому что без спокойного настроения после занятий любовью трудно было сосредоточиться на работе.
Ничего не получалось с «Братом».
Я просто создал схематичные образы Абхэя, его отца, его деда и историю их жизни. Но это, как я теперь понял, не имело никакого значения. Мне нужно рассказать о них все. Проблема заключалась в том, что я не знал подробностей их жизни. Что они ели? Каким мылом пользовались? Каким маслом? Как они путешествовали? Какие газеты читали? Сколько денег тратили? Я также не мог проникнуть в их сердца и головы. О чем они думали? Были ли у них любовные порывы? Как они с ними справлялись? Разговаривали ли о своих чувствах с женами? Как? Болтали ли они со своими детьми?
У меня было представление обо всех этих вещах благодаря моим разговорам с отцом и другими старшими, которые жили в то время. Исторические подробности подходили для простого чтения. С этим материалом, как я теперь болезненно понял, можно было написать эссе в пять тысяч слов, а не роман в сто тысяч слов.
Устав от своей первоначальной бравады, я начал чувствовать с растущим ужасом, что строю замок из песка. Крупицы невежества, ошибки и чистые предположения ловко наложились друг на друга, но первая волна критического чтения — и этот замок перестанет существовать.
Я пытался притвориться, что главная моя проблема состоит в сюжете, а не в отсутствии знаний и жизненного опыта. Потому я пошел на хитрость в третьей части. Я говорил себе: «В настоящей жизни много вымысла, и у меня нет причин стесняться этого».
Я придумал страстные ссоры между отцами и детьми. Они читали друг другу лекции по философии, о жизненных ценностях и материализме — кричали, хлопали дверьми и окнами. Действие развивалось хаотично. Пандит подкупил тюремщиков, чтобы у его сына была лучшая еда и койка; Пратап узнал об этом и обезумел. Абхэю позвонил продюсер из Бомбея, но ему пришлось заплатить много денег, чтобы состоялся его дебют. Он убедил Пратапа, что брать взятки — это неплохо. Подружка Абхэя забеременела. Абхэй бросил ее. Она пошла к его отцу. Пратап нашел для нее работу. И устроил аборт. Вскоре она вступила в связь с ним. В другой повествовательной линии Пандита поймали за махинациями с едой для военного городка. У него была встреча с Андерсоном. Деспотичный Пандит упал к ногам белого человека. Они заключили перемирие. Пандит начал поставлять мальчиков-гомосексуалистов из провинции. Между тем, по иронии судьбы, Абхэй был вынужден ублажать своего продюсера, чтобы встать на ноги.
Вскоре книга полностью развалилась.
Два месяца спустя после возвращения из Касаули я все еще цеплялся за свои прежние привычки: строгое расписание, руководство, подсчет слов; но это было бессмысленно, как охрана дворцов охранниками в парадной форме.
Если говорить языком Милера, я ловил креветок в моче.
Я позволил Физз прочитать то, что я сочинил за эти несколько дней, и я видел, что она в затруднительном положении. Думаю, что она понимала, что книга разваливается, но не хотела в это верить. Поэтому мы продолжали играть в шараду. Напечатанные странницы — в двойном количестве — продолжали складывать в кабинете, под деревянную подставку с девушкой с развевающимися волосами.
На первой страннице было написано: «Наследники».
И ниже подзаголовок: «Сто лет индийской истории»
И внизу: «Черновой вариант».
Вскоре после того, как повествование начало усложняться, уменьшилось и количество черепов. Странно, что теперь звезды стали появляться чаще. Чем более неуверенным я был в своей книге, тем больше я искал утешения в теле Физз. Вначале моя работа давала мне спокойствие, спокойствие и целеустремленность. Теперь спокойствие исчезло, целеустремленность тоже была утрачена. Я чувствовал себя разбитым, я был в панике. И пытался заполнить себя ее телом; я искал покоя после момента соития. Количество звезд увеличивалось.
Желание — это совершенно неизвестная вещь.
Но у Физз все обстояло по-другому. Пока я писал сильно и хорошо, ее необходимость во мне возрастала. Она искала меня. Желая испытать мою целостность, желая получить кусочек ее. Ее тело источало желание все время. Теперь это прошло. Она перестала играть роль агрессора. Я не мог больше лежать на спине и ждать, пока она овладеет мной. Восстановился старый порядок вещей. Мне приходилось идти и просить то, что мне нужно.
