Мари Луизе Фишер - Поздняя любовь

Доната попрощалась с госпожой Сфорци, объяснив ей, что должна ехать к врачу.

— Сегодня еще вернетесь? — спросила секретарша.

— Сегодня уже нет. — Она кивнула другим сотрудникам, стоявшим за чертежными досками, и стала одеваться.

Когда Тобиас Мюллер, как и обычно, хотел подать ей пальто, она отрицательно махнула рукой.

— Не надо, не беспокойтесь, я сама справлюсь.

Он внешне переменился, под темно-синими глазами обозначились черные круги. Возможно ли, что какая-то часть ее ссоры со Штольце уже известна окружающим? Нет-нет! Дверь его кабинета обита звуконепроницаемым материалом. Тобиас, кажется, обижен, и Доната рассердилась на себя за то, что не разрешила ему подать ей пальто. Но в этот момент ей претила всякая выставляемая напоказ интимность.

— Значит, до завтра, Тобиас, — произнесла она, стараясь придать своему голосу оттенок сердечности, что, однако, ей плохо удалось.

Не предоставляя ему возможности открыть перед ней дверь на лестничную клетку, она поспешила прочь.

Госпожа доктор Гурлер, крупная, ширококостная женщина с умным лошадиным лицом, приветливо встретила Донату, обняла и поцеловала в обе щеки.

— Давно не виделись, Доната!

— Понимать это как упрек? Мне кажется, я прихожу более или менее регулярно.

— Что это ты такая сердитая? Какая муха тебя укусила?

— Есть такая муха, — призналась Доната. — Я поскандалила с компаньоном. Но ты ведь не это имела в виду?

— Откуда мне об этом знать?

Какой-то миг Доната ожидала, что старая подруга спросит о деталях, и была готова ими поделиться. Но госпожа доктор Гурлер переменила тему.

— Что касается твоих посещений, то едва ли можно их считать «более или менее регулярными». Я заглянула в данные компьютера. Ты не была у меня уже семнадцать месяцев.

— А я и не заметила. Знаешь, было так много работы…

— Но ты же женщина деловая, Доната, у тебя наверняка есть календарный план.

— Его ведет моя секретарша.

— Так она же может туда вписать и срок твоего прихода ко мне: будущий год, тот же день.

— Мне это все кажется не совсем подходящим решением.

— Но иначе ты не сможешь привести в порядок твою личную жизнь.

— Да, — призналась Доната. — Не похоже, что смогу. Она уже начала раздеваться, зная, что в зале ожидания полно народу.

— Ну что же делать, посмотрим. Ты хоть прощупываешь свою грудь, как я тебе советовала?

— Да, уж это-то я делаю, — заверила Доната, — каждый раз перед тем, как прыгнуть в бассейн.

— Ты не привираешь?

— Ах, знаешь, я чувствую себя при этих прощупываниях какой-то слабоумной.

— Напрасно. А теперь забирайся-ка скорее на креслице.

Доната послушно влезла на черное чудище, казавшееся ей чем угодно, только не «креслицем».

— Нет, подожди поднимать ноги, сначала я займусь твоей грудью. — Доктор стала прощупывать ее чуткими пальцами. — Отличная грудь, — констатировала она, — упругая и без изъянов. Ты уж не пренебрегай ею.

— Я и не пренебрегаю.

— Ну, в общем, мой диагноз: болезненных явлений нет. Ни одного узелка.

— Вот и замечательно.

Доната положила ноги на опорные боковины. Госпожа доктор Гурлер натянула на руки тонкие резиновые перчатки и обследовала Донату.

— Скажи, когда у тебя в последний раз были регулы?

— Регулы? — повторила Доната.

— Ну, не строй же из себя дурочку! — отрезала доктор Хайда. — Ты, в конце концов, уже не девчонка. Я спрашиваю про менструацию. Когда она у тебя была в последний раз?

— Почему ты спрашиваешь?

— Это я тебе скажу, как только услышу твой ответ. Доктор взяла скребок и сделала мазок.

Доната опустила ноги и встала с кресла.

— Мне ужасно жаль, — призналась она, — но точно я не помню.

Доктор над чем-то работала, повернувшись к ней спиной.

— Как это понимать?

— Так, что я за этим не следила.

— Ну уж приблизительно-то ты помнишь. Ожидаешь скоро? Матка у тебя чуть вспухла, поэтому я и спрашиваю.

Доната стала одеваться.

— Понятия не имею. Сейчас вот думаю, и мне кажется, что за все лето не было ни разу.

— Значит, уже не один месяц прошел?

— Видимо, так.

— И у тебя это не вызвало никаких опасений?

— Никаких. Мне это было весьма приятно. Во всяком случае, об отсутствии такого явления я не жалела.

Теперь доктор повернулась к Донате и взглянула ей прямо в глаза.

— Просто невероятно!

— Нужно было из-за этого посетить твой кабинет?

— Безусловно.

— Почему?

— Потому что отсутствие регул беспокоит каждую женщину, и это нормально.

— Только не меня!

Хайда бросила на нее пытливый взгляд.

— Значит, ты совершенно уверена, что не беременна?

Доната взгляд выдержала, но глаза ее удивленно округлились. «Беременна? — подумала она. — И это в моем-то возрасте и в моем положении? Ребенок от Тобиаса! Но делать аборт я не могу, я бы этого не перенесла».

— Ну? — настаивала госпожа Гурлер.

— Я не могу себе представить ничего подобного, — ответила Доната. — Я ни на грамм не прибавила в весе, у меня нет ни жалоб на тошноту, ни волчьего аппетита, вообще никаких признаков беременности.

— А отсутствие регул?

— Может, по другой причине?

— О да, вполне возможно.

— Так чего же ты меня пугаешь?

— Потому что считаю необходимым выяснять такие вещи до конца. Ты согласна на проведение небольшой проверки?

— Но, право, я не ощущаю ничего такого, Хайда.

— Боже милостивый! Не ощущаю! В моей практике ежедневно бывают женщины, которые вбили себе в голову, что беременны, только потому, что хотят ребенка или, наоборот, боятся рожать. Так что не рассказывай мне про ощущения, Доната. Лучше давай будем смотреть фактам в глаза.

— Давай, если ты так считаешь.

— Тогда засучи рукав!

Доната повиновалась. Докторша наложила плотную повязку на ее руку выше локтя и крепко затянула. Потом взяла шприцем немного крови.

— Хорошо хоть, что ты терпишь боль без всяких капризов, — заметила она, продезинфицировав место укола и заклеив его пластырем. — Все, спасибо.

Доната опустила рукав и застегнула манжет.

— Все же вокруг носа у тебя появилась бледность. Садись-ка лучше. — Она показала на стул перед ее маленьким письменным столом. — Для получения результата мне нужно несколько минут.

Доната почувствовала некоторую слабость в коленях. Маленький укол ей, правда, боли не причинил, но вид собственной крови вызвал легкую тошноту.

— Что ты собираешься делать, если выяснится, что ты действительно в интересном положении?