Людмила Макарова - Другое утро
– У вас сегодня день рождения? Извините, мы не знали… – виновато поинтересовалась Екатерина Михайловна.
– Нет, – вмешался Максим. – День рождения осенью, а это – просто так.
– А-а, – протянула Екатерина Михайловна, не решившись спрашивать дальше.
Сластена Настя сразу обнаружила кексы и коробку конфет со сливочным ликером, а Екатерина Михайловна со знанием дела разложила на красочных одноразовых тарелках закуски: прозрачные ломтики ветчины и сыра, копченого угря, рыбу, салаты, зелень и фрукты. Ира предусмотрела все, впрочем, в «Материке» это было нетрудно – разновеликие бумажные тарелочки веселенькой летней расцветки, такие же стаканчики и салфетки, пластиковые вилки, ложки, ножи и даже пластмассовые фужеры – «как настоящие». Опять же радовало, что потом никому не придется мыть посуду.
Все расселись вокруг пестрого красивого стола, разлили в фужеры вино и посмотрели на начальницу. Ира, замешкавшись, собрала непослушные мысли, но ничего оригинального не придумала:
– Давайте выпьем за нас. За то, что мы встретились, за то, что делаем общее дело. И судя по всему, оно у нас неплохо получается.
Выпили, стали передвигать и передавать друг другу бесшумные легкие тарелочки, но ожидание не рассеялось.
– Смотрите, как интересно, салат точно такой же, как «оливье», только вместо мяса – креветки, вместо огурцов – киви, а вместо горошка – оливки. Умора! – попыталась развеять обстановку чуткая Настенька.
– Ага! – гоготнул Максим. – Еще скажи вместо картошки – персики, вместо морковки – мандарины, а вместо майонеза – взбитые сливки. А все остальное точно такое же, как в «оливье».
Все расхохотались, оставили в покое чуть распробованную и быстро надоевшую экзотическую еду и пили ароматное прохладное белое вино.
– Все-таки зря ты Степа не взяла, – с умным видом изрек цедивший одну минералку Максим, придвинулся к ней совсем близко и взял кусок рыбы с ее тарелки, хотя перед ним стояла точно такая же тарелка с точно такой же рыбой. – На Степе можно было б неплохие бабки заработать, к тому же мне под него на телевидении проектик обещали. И чего ты на пустом месте упираешься?
Его принародная фамильярность в который раз неприятно задела Иру, но показывать это было бы еще хуже. Деланно грациозным жестом она подняла свой фужер и попросила:
– Екатерина Михайловна, может быть, вы что-нибудь скажете, а то все молчите и молчите.
Все затихли, подождали, пока Екатерина Михайловна, разрумянившаяся от вина, набралась духу.
– Ирина Сергеевна, милая, вы не представляете, какая для меня радость на старости лет, что попала сюда, к вам. Где только не работала в последнее время, где только не подрабатывала, а теперь словно домой вернулась. Самое главное, вы любите то, что делаете – и людей уважаете, это сейчас большая редкость, не самоутверждаетесь за чужой счет.
Пожилая редакторша так растрогалась, что у нее навернулись слезы, и Ира с Настенькой тоже растрогались, но скорее от жалости. Естественной человеческой жалости молодых к старикам, которые, как им кажется, по определению должны быть жалки и несчастны, да к тому же вынуждены это тщательно скрывать. Кому охота выглядеть жалким?
– Вы на меня, старую, не обижайтесь, Ирина Сергеевна, но я от всей души вам счастья желаю. Вы с Максимом такая красивая пара…
На этой фразе Настенька испуганно встрепенулась и вопросительно посмотрела на Иру, не понимая, можно ли и ей теперь перестать делать вид, что она ничего не знает, а Максим сильной рукой по-хозяйски обнял Иру за плечи и с чувством изрек:
– Спасибо, Екатерина Михайловна. Спасибо, что вы все поняли, а то ей бы все шутки шутить. Хоть вы ей скажите, что нам пора пожениться.
Редакторша что-то отвечала, Настенька звонко смеялась, Максим опустил руку с ее плеча на талию, и все вместе это напоминало картинку деревенского сватовства, которого Ира, конечно, никогда не видела, но представляла себе именно так. Под маской интеллигентной, съевшей пуд соли в столичных издательствах старушенции обнаружилась сентиментальная сваха по призванию. Под наружностью современного, несколько циничного и плейбоистого Максима обнаружился основательный и хозяйственный жених. А Настеньке даже не требовалось перевоплощаться. Она вполне могла оставаться самой собой в роли любопытной младшей сестры невесты, которая ждет не дождется, когда же наконец подрастет, чтоб и ее пришли сватать. Самое интересное, что и из самой Иры получилась вполне классическая старинная невеста, которую выдают замуж, не спросив согласия. Сидеть было неудобно и неприятно – под слишком сильным напором Максима она с трудом удерживалась на своем стуле, а его пальцы уже наверняка продавили синяки у нее на боку. К тому же то ли от непривычной еды, то ли от назойливого запаха его одеколона ее стало ощутимо подташнивать.
Чтобы с языка не сорвалась резкая фраза, она встала и ушла в туалет. Там долго стояла у раковины и под журчание воды смотрела в зеркало. Тошноты как не бывало, из зеркала уверенно пялилась на нее очень молодая и очень красивая женщина в бежевом, до сих пор хранящем дыхание идеальной глажки платье. Полное отсутствие укладки и макияжа, как ни странно, только добавляло особого естественного очарования. Она взбила пальцами волосы, тряхнула головой, расправила плечи и победно улыбнулась самой себе. А потом с выражением произнесла вслух:
– Не бойся жить, подруга!
И с все той же победной улыбкой возвратилась обратно.
Но в офисе уже остался только Максим, который не медлил ни секунды. Рванул ей навстречу, сгреб в охапку, одновременно закрыл губами рот и ловко просунул ладонь в вырез платья. Она напряглась в ожидании, когда можно будет произнести хоть слово. И как только он оставил ее рот и перешел на грудь, она, оставаясь спокойной и неподвижной, сказала:
– Не надо. Я не хочу.
Он не расслышал, понял так, что и от него требуются какие-то слова:
– Ирка, ты сегодня – просто обалдеть! Еле высидел вечер.
– Я сказала, что не хочу, – повторила она, не обращая внимания ни на его слова, ни на то, как старательно, мелкими поцелуями, он добирался до соска. Она этого просто не чувствовала, как будто она – сама по себе, а все части ее тела, до которых дотрагивается Максим, – сами по себе.
– Ты чего? – не прерывал своего занятия Максим. – У тебя дела, что ли, начались? Так мы вроде всегда…
Ей надоела его непонятливость. Она методично сняла с себя вначале одну его руку, потом другую, поправила платье и еще раз объяснила:
– Ничего у меня не началось. Я просто не хочу.
Поезжай к себе. А я доберусь одна, на метро.
Она не хотела его обидеть и не сказала ничего особенного. С каждым такое случается – ну не хочется, и все. Не до того. Некоторые женщины вообще чрезвычайно капризны в этом деле, а если до сих пор с Ирой ничего такого не случалось, так это стечение обстоятельств. Не более того. Но Максим принял ее отказ слишком всерьез.
