Наталия Ломовская - Сюрприз для Александрины
– Мне нужен крем, – сказала она, поравнявшись с нами, и тут же цопнула с прилавка банку, стала вертеть ее, рассматривать. Диляра кинулась к ней. Они самозабвенно откручивали крышки с банок, специальными лопаточками доставали сливочно-белую массу, намазывали себе на руки, нюхали, вздыхали, охали, заводили глаза.
– Конечно, от первых морщин…
– Что вы! Мне уже…
– Ах, но вы так молодо выглядите… Такую красоту, как у вас, нужно особенно беречь…
Перенюхав все банки и перемазавшись всеми кремами подряд, леопардовая покупательница перешла к пудрам, затем к духам. Я удивлялась, как ее не обсыплет аллергия. Правда, на все вопросы Диляры:
– Вам отнести на кассу? – она отмахивалась.
– Не надо пока…
Но Диляра не теряла надежды и не ослабляла напора. Она уверяла леопардовую девицу, что ее очень украсит помада бешеного оттенка фуксии, а к ней непременно нужно купить карандашик для губ.
– Диля, – сказала я ей тихонько. – Мне кажется, вон той даме нужна помощь.
Скромно одетая женщина стояла посреди зала и оглядывалась.
– Перебьется, – громким шепотом ответила Диляра. – Джинсы, кроссовки, фе! Ничего она не купит, просто так зашла поглазеть. Не отвлекай меня.
Остальные продавщицы, видимо, считали так же, потому что женщина передвигалась по торговому залу как бы в коконе пустоты.
Я решилась и сделала шаг ей навстречу.
– Добрый день, – сказала я ей и улыбнулась так, как меня учила когда-то гувернантка – мило, любезно, но с достоинством.
– Добрый, – охотно согласилась женщина. Я бы не знала, как продолжить разговор, но моя собеседница продолжила сама: – Мне нужны духи.
– Для вас?
– Нет. Для моей племянницы. Ей пятнадцать лет.
Тут мне поступил весьма чувствительный толчок в бок. Это была Маргарита, любительница соляриев.
– Пожалуйста, попробуйте вот этот парфюм. Модный, динамичный, позитивный! Все юные девушки обожают его, вся Москва в нем ходит!
На мой взгляд, это была не самая лучшая характеристика, но Маргарита действовала, как человек, убежденный в своей правоте. Она сняла с полки круглый флакон, формой напоминавший яблоко, схватила блоттер, с некоторого расстояния оросила его духами и ткнула покупательнице в нос. Та отпрянула. Впрочем, и я тоже – предложенный Маргаритой модный парфюм благоухал весьма ядрено – огуречным лосьоном для лица, кислым яблоком, до времени сорвавшимся с ветки и подгнившим, туалетным освежителем воздуха.
– Спасибо, не надо, – резко ответила покупательница и аккуратно опустила блоттер в маленькую мусорную корзинку.
– Если ваша племянница современная девушка… – продолжала настаивать Маргарита.
– Моя племянница несовременная девушка! Она не модная, не динамичная, не позитивная!
Фыркнув, Маргарита повела плечом и демонстративно удалилась.
– А какая она? – спросила я. Терять-то мне было нечего. – Какая она, ваша племянница?
– Она… Ангелина славная девочка. Немного странная. Задумчивая, ласковая. Она носит длинные платья, любит сказки Андерсена и Новый год. Занимается балетом, – сказала мне женщина.
Мне показалось, ей доставляло удовольствие говорить о своей племяннице. Эту неизвестную мне девушку звали почти так же, как маму – Анжелика, Ангелина. И пока женщина говорила, мне в голову пришел замечательный вариант… Где же это было… Вот, пока я раскладывала блоттеры, я видела…
Стася говорила, мечтательно прикрыв глаза:
– Это были первые мои духи… Крошечный пробник, но я растянула его на несколько месяцев. В верхних нотах – лето, ландыш, жасмин и сахарная вата на каруселях в Парке Горького… В сердцевинке – осень: абрикосы и сливы, персики и розы, мед и орхидеи. А потом наступает зима, Новый год, время предаваться мечтам у горящего камина, с кружкой глинтвейна в руках: ваниль и темный шоколад, корица и карамель, и чуть-чуть еловых иголок.
Я нашла на полке тестер – большой флакон в виде пятиугольной голубой звезды, пользуясь приемчиком, подсмотренным у Нины, щедро оросила блоттер, помахала им в воздухе и протянула покупательнице – не сунула в лицо, а дала в руки. Та поднесла полоску бумаги к носу, ноздри ее вздрогнули.
– Да, это для нее, – сказала женщина. – Как будто Рождеством запахло.
– И флакон в виде звезды, мерцающей звезды рождественской ночи, – согласилась я с ней.
– Или как снежинка… Знаете, только в детстве можно было поймать снежинку на ладонь и загадывать желание, пока она не растает. Сейчас я уже не верю в сказки. А Ангелина – все еще верит. Как называется этот парфюм?
– «Ангел», – ответила я.
– Я возьму самый большой флакон.
Тихонько подошедшая Диляра ткнула мне в руки коробочку и сказала на ухо:
– На кассу неси.
– Не верю, что ты раньше не работала с духами, – решительно заявила Диляра, когда мы проводили клиентку. Сквозь стекло витрины мы видели, как она садится в автомобиль и осторожно пристраивает на сиденье рядом с собой цветасто-зеленый фирменный пакет. – Сработано профессионально. Молодец. Впрочем, ты здорово усложнила себе этим жизнь. Наши кобры тебя теперь возненавидят.
В самом деле, атмосфера в «Эдеме» сгустилась. В воздухе пахло грозой. Кобры Нина и Маргарита посматривали на меня уже без усмешки, но с нескрываемой неприязнью.
– А моя-то фря так и не купила ничего, – с тоской поведала Диляра. – Только пробников выпросила целый пакет. Что за люди такие, на дармовщинку жадные?
Я провела целый день на ногах, но совершенно не устала. Да и не к лицу было мне, плясавшей по двенадцать часов на Венском балу, уставать от такой ерунды! Зато я узнала много полезного – например, что кофе в торговом зале ставят для того, чтобы покупатели могли «прочистить нос», переставший воспринимать запахи различных духов. Я понюхала и нанесла на блоттеры несколько парфюмов с тем, чтобы попробовать их дома, и оглянуться не успела, как рабочий день закончился. После закрытия магазина по залу разнесся шепот:
– Акула идет!
Акулина вышла торжественная, осмотрела вверенные ей владения и пропела:
– Хороший день был, девочки, вы все молодцы. Надеюсь, вы заметили, что в коллективе пополнение. Анастасия только что влилась в нашу дружную семью «Эдема», но уже успела совершить удачную продажу. Давайте все поздравим ее аплодисментами.
Мне хлопали.
– Теперь, я думаю, она проявит себя еще лучше и поможет нашей уборщице Анне Семеновне прибраться.
Аплодисменты стали какими-то злорадными, или мне так показалось?
Но я помогла, конечно.
Жалко мне, что ли.
Тем более что Анна Семеновна оказалась душевнейшей женщиной, и мы с ней очень славно побеседовали. Я научилась протирать стеклянные полки так, чтобы не оставалось разводов, и узнала преимущество отечественного состава «Чистосвет» перед импортным «Брелил».
