Маша Царева - Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна
– С половиной? – усмехнулся Подаркин.
– Это долгая история.[3] И неинтересная. И вот, мне двадцать восемь лет, и я снова одна. Правда, мне нравится один человек…
– Кто же?
– Мой новый начальник, Георгий. Он очень сексуальный и, кажется, не женат, – я сказала это и тут же прикусила губу. Что я наделала? Кто меня за язык тянул? Ведь Волгин не только мой начальник. Он еще и начальник оператора Димы, видеоинженера и двух осветителей, которые в данный момент наверняка красноречиво переглядываются за моей спиной.
– Саша, вам нехорошо? – вдруг встрепенулся Подаркин. – Вы такая красная.
Когда он это сказал, я почувствовала, что и правда приболеваю. Голова моя кружилась, перед глазами плясали веселые солнечные зайчики, а все звуки доносились как будто бы издалека, словно на мою голову была нахлобучена меховая шапка.
Я попробовала встать, и попытки с третьей мне это удалось. Я чувствовала себя ягненком на льду – ноги не слушались и разъезжались в разные стороны. Вдруг я увидела прямо перед собой глиняную тропинку и с ужасом поняла, что земля перевернулась и стремительно приближается ко мне, явно собираясь накрыть меня с головой.
– Держите ее, – услышала я голос оператора Димы.
Чьи-то руки подняли меня с земли и усадили на стул.
– Со мной все в порядке, – пробормотала я, – наверное, это солнечный удар. Только вот… Ох, кажется, меня тошнит!
Собрав волю в кулак, я поднялась со стула и рванула в направлении «Кижей» – деревянной туалетной будки. Кажется, Подаркин попытался меня остановить, но я ловко увернулась, упорно следуя выбранной траектории.
– Остановитесь, туалет бутафорский! – в ужасе орал Подаркин мне вслед.
* * *Глаза открывались с трудом, во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Кто-то настойчиво тряс меня за плечи. Я отчаянно пыталась сообразить, где нахожусь, но крепкой версии так и не придумала. Кажется, я брала интервью у популярного певца Павла Подаркина. Ах да, мы сидели в саду, и все было замечательно, но потом он предложил мне вина, и… Ох нет, про вино я думать почему-то не могу – желудок протестует, пытаясь взобраться по пищеводу вверх.
– Ага, проснулась!
Голос принадлежал оператору Диме. У меня от сердца отлегло. Наверное, мы все еще у Подаркина.
Я разлепила глаза и обнаружила, что нахожусь в телевизионном микроавтобусе. Который мчится по грейдерной проселочной дороге – вот почему мне показалось, что кто-то меня трясет.
– Ну ты даешь, – смеялся Дима, – работаю на телевидении двенадцать лет, но такого еще не видел.
С трудом я привела саму себя в вертикальное положение и тут же уткнулась лбом в спасительно прохладное стекло.
Дима протянул мне влажную салфетку, от которой ощутимо попахивало спиртом и дешевым апельсиновым одеколоном. Я поднесла ее к лицу, и мне стало еще хуже.
– Какой кошмар, – слабо простонала я, – со мной такого тоже никогда не случалось… По-моему, меня отравили…
– Пить меньше надо, – жестко ответил Дима, отодвигаясь от меня, – ты выпила четыре стакана крепленого вина.
– Откуда мне было знать, что оно такое? В нем вообще не чувствовался алкоголь!
– На твоем месте я бы лучше подумал о том, что сказать Грушечке, – усмехнулся оператор, – интервью-то сорвалось.
– Как это сорвалось? – ужаснулась я. – Ты меня не путай! Все было замечательно, мы проговорили довольно долго, пока я не… ладно, не будем об этом.
– Проговорили – это неверное слово. Потому что говорила в основном ты.
– Я? – беспомощно переспросила я. Странно, а мне-то показалось, что Павел Подаркин – умный, тонкий собеседник.
– Саша, ты должна была брать, а не давать интервью! – продолжал издеваться Дима. – Брать интервью – это когда ты задаешь собеседнику вопросы, а он тебе рассказывает о своей жизни. А не наоборот.
– Но почему ты меня не остановил?! – рассердилась я. – Ты же видел, что я была немного не в себе из-за этого проклятого вина!
– Немного не в себе – это мягко сказано. Я сто раз пытался тебя остановить, но ты не обращала на меня внимания.
– Но может быть… Может быть, можно вернуться и попробовать еще раз?
– Попробовать что? Испортить бутафорский туалет? – прищурился Дима.
– Взять интервью, – тихо сказала я.
– После того как Подаркин выгнал нас из дому и пригрозил судом, это вряд ли получится, – он пожал плечами, – тебе еще повезло, что ты отключилась и не слышала, как он на нас орал.
Я отвернулась к окну. Мне даже не на кого было переложить вину за случившееся. Потому что кругом виновата одна я. И теперь у Грушечки будет полное право меня уволить, и даже дружеское расположение шефа мне не поможет. Что ж, я приму все как есть и даже не буду пытаться себя защитить.
– Да ладно тебе, не убивайся ты так, – Димина рука опустилась на мое плечо, – мы ей что-нибудь соврем.
– Например? Что Подаркин угостил меня несвежим творогом и мне стало нехорошо?
– Нет, например, что кассета была бракованной. Иногда так случается. У нас в редакции нет человека, ответственного за состояние кассет. Корреспонденты возвращают отработанные кассеты на полку, они же не могут заметить, что кассеты сыпятся. И видеоинженер не может перед съемкой отсмотреть всю кассету целиком.
– Но тогда получается… Получается, что тебе придется соврать, чтобы меня прикрыть? – Я недоверчиво посмотрела на Диму. Почему-то с самого начала мне показалось, что я ему не симпатична. Зачем в таком случае ему все это надо? – Хочешь сказать, что готов на это пойти? Ради меня?
– Только вот не надо таких высоких слов, – нахмурился он, – не ради тебя, а потому что я сам терпеть не могу нашу Грушечку.
– Ты-то за что? – удивилась я. – Я думала, она только женщин достает.
– Нет, мне тоже перепадает, – лаконично объяснил он, – так что считай, что мы договорились… Саша, и еще одно.
– Да?
– Можно дать тебе совет?
– Пожалуйста, – я удивленно на него посмотрела.
– Держись подальше от Волгина.
– Что?! Но почему?
– Неважно. Просто держись от него подальше – и все.
* * *Какую мужскую профессию можно считать самой сексуальной?
Уж я-то точно знаю – мотогонщик. Почему? Ну, во-первых, профессиональных мотогонщиков не так уж много, а эксклюзивность всегда подогревает интерес. Во-вторых, чего стоят одни только их костюмы – кожаные куртки, которые делают их мужественные плечи еще более широкими, черные кожаные штаны с защитой на коленях, глянцевые шлемы. В-третьих, опасность и секс всегда ходят рядом. Глаза мотогонщика всегда светятся жаждой скорости, и это сводит большинство женщин с ума. А в-четвертых, звезды мотокросса еще и бешеные деньги заколачивают, а деньги, как известно, – это свобода и власть. Что может быть сексуальнее свободы?
