Мейв Хэран - Иметь все
Напряжение убивало ее. Мел решила, что, если он не позвонит до завтрашнего дня, она изорвет в клочья свои купленные специально для него у Джанет Рейджер ажурные трусики и отправит их ему почтой. «Вот вам взаимопонимание между мужчинами и женщинами, – в ярости думала она. – Я видела в этом начало тридцатилетней счастливой совместной жизни, а для него это было развлечение на одну ночь».
И для ее оскорбленного самолюбия не было даже той спасительной лазейки, что он мог потерять ее телефон. Черт возьми, он работал в «Фемине»! И потом, она ведь оставила свой номер на его автоответчике. Даже дважды. Теперь, глядя назад, можно признать эту мысль не самой удачной. С другой стороны, Мел, основываясь на своем знании отношений десяти ее знакомых женщин со знакомыми им мужчинами, была склонна разрешить сомнение в пользу провинившегося и принять как гипотезу, что это была вынужденная отлучка. Ее палец неудержимо тянуло к диску телефона.
Может быть, ей лучше оставить ему еще одно коротенькое послание, просто для того, чтобы перестраховаться.
После трех гудков его автоответчик включился.
– Привет, – сказал он голосом Гарта, – это Гарт. Сейчас меня нет дома, но после гудка вы можете оставить мне свое сообщение.
Мел на секунду задумалась. Надо сказать что-нибудь приветливое и остроумное. Ничего выходящего за рамки.
– Привет, Гарт, это Мел. Сейчас семь часов, и я дома, так что, если ты зайдешь и изнасилуешь меня, я возражать не стану. Пока.
– Эта серия передач про бездомных, Лиз, – Конрад ковырнул рукопись своей авторучкой, словно это было нечто неприятное, оставленное на его рабочем столе кошкой, – выглядит очень скучной и очень, очень дорогостоящей.
«Так, – подумала Лиз, – началось». Она работала над этими передачами уже два месяца, и не было недели без стычки с Конрадом по поводу его согласия на что-нибудь более спорное, чем телевикторина или развлекательное шоу. Она начинала думать, что Бритт была права: Конрад взял ее только в качестве украшения витрины, и теперь, когда «Метро ТВ» уже вела передачи, он начал смотреть на нее, как на досадную помеху.
Она всегда знала, что ей не избежать генерального сражения за этот сериал. Конечно, нельзя сказать, что она постоянно пыталась навязывать серьезные программы упирающейся аудитории. Некоторые из ее развлекательных программ имели заметный успех, и количество зрителей у «Метро ТВ» было таким, что оставались довольны самые придирчивые рекламодатели.
Но это был проект, который она решила довести до конца во что бы то ни стало.
С того самого вечера, когда Лиз своими глазами увидела «картонный город», ей стало ясно, что «Метро ТВ» должна дать бой этому позору у собственного порога. Однако она должна была убедить в необходимости этого и Конрада. Не только ради людей, которых она видела тем вечером, но и ради самой себя. Эту битву она должна была выиграть. И все должны были видеть, что ее выиграла она. Она обвела взглядом пятерых заведующих отделами, сидящих вокруг стола. Как и все сотрудники компании, они хотят знать, кто ею руководит. Она или Конрад. И им нужно узнать это поскорее.
– Послушай, Конрад, – для начала она решила пустить в ход обаяние, – мы даем достаточно телевикторин, чтобы рекламодатели чувствовали себя на седьмом небе. Но нам нужно подумать и о нашем имидже как серьезной телекомпании тоже. Ты когда-нибудь видел, как это все выглядит в действительности?
Зрелище той трогательной картонной постели иногда целыми днями стояло у нее перед глазами.
– Тысячи людей влачат жалкое существование прямо на улицах, словно Лондон – какие-нибудь трущобы. Молодые люди, не беспомощные старики, а люди, которым просто не повезло, живут в картонных коробках! И это не Сан-Пауло, не Мехико-Сити, это Вестминстер! В миле от матери этих чертовых парламентов!
– А ты сама-то видела этих несчастненьких неудачников?
Лиз не сумела вовремя заметить приготовленную для нее ловушку.
– Да. Я видела. Я шла на вокзал «Ватерлоо» встретить подругу, и я не могла поверить своим глазам. Это было словно «третий мир».
– Ага, теперь ясно, как было дело. Наш недавно назначенный руководитель программ на минутку вышла из своего «ягуара» с личным шофером… – тут он выдержал паузу, чтобы дать улечься нервному смешку, прокатившемуся по комнате.
«Ты, ублюдок, – в ярости подумала Лиз. – Я ведь не хотела этого чертова «ягуара»!
– …и на целых пять страшных минут попала в ад, прежде чем вернуться обратно в «Савой» или «Ковент-Гарден». После этого наша леди Щедрость хочет поведать миру, какие ужасы увидела. Ты опоздала, милочка! Мир уже знает о «картонном городе», и ему наплевать на него. Его можно видеть в новостях каждый месяц. Или, может быть, ты купаешь детей, когда его показывают? Эта новость никому больше не интересна. Это не новость. И ты хочешь, чтобы я выкинул сотни тысяч фунтов на сериал о том, что у публики уже навязло в зубах?
Покровительственные нотки в голосе Конрада вызвали у нее желание хорошенько наподдать ему ногой.
– Так вот, это не должно навязнуть в зубах! Это слишком важный вопрос! И оно не навязнет, если мы сделаем это как следует, – огрызнулась Лиз. Как он смеет намекать, что материнство мешает ее работе? – Мы должны сделать так, чтобы все это стояло у публики перед глазами!
– И как же мы сделаем это?
– Мы пошлем нашего собственного репортера, чтобы он жил, действительно жил там без копейки денег, как и все остальные, и будем снимать его скрытой камерой. Он сможет рассказать нам, каково быть на самом дне, и в то же время мы увидим такие кадры, которые тронут даже тебя, Конрад.
– Моя дорогая девочка, – мягко заметил Конрад, – тебе бы заниматься политикой, а не телевидением.
Все было без толку. Она видела, что он уже принял решение. Что бы она ни говорила, это ничего не изменит. Поговаривали, что он домогается высшей чести – приглашения на Даунинг-стрит, 10. И ему не видать этого, как своих ушей, если он будет досаждать правительству показом «третьего мира» прямо у него под носом.
– Уделив этой идее должное внимание, – он по-волчьи улыбнулся, – я прихожу к выводу, что она дохлая.
Конрад авторучкой оттолкнул от себя рукопись так, словно она действительно издавала неприятный запах, запах нищеты и безнадежности.
– Таким образом, мы оставляем ее. Деньги я решил передать в другой отдел.
Он повернулся и улыбнулся Клаудии. Лиз слышала, что они помирились. Они явно сговорились по только что обсужденному вопросу, и, судя по взглядам, которыми обменялись, было ясно где.
Лиз чувствовала, что на нее смотрят все присутствующие в комнате. Они тоже понимали, что происшедшее было прямым вызовом ее авторитету. Она должна была действовать, должна была каким-то образом дать Конраду отпор, иначе от уважения к ней не останется и следа. Уже к обеду эта история станет известна всем. Дальше ей можно будет освобождать свой стол и выметаться.
