Пенни Джордан - Слабости сильного мужчины
Кульминацией этого долгого дня стал разговор за ужином, в конце которого кузен У Ин предложил Василию заключить контракт.
Усталая, но довольная тем, что сыграла не последнюю роль в этом деле, Лаура смогла отбросить свои тревоги, когда Василий открыл дверь их комнаты.
— Отличный результат, — сказал он ей, когда они вошли внутрь. — Нам предложили лучшие условия, нежели я ожидал.
Слово «нам» доставило ей удовольствие. Понимая, что это нелепо, она прикоснулась к своим серьгам, чтобы убедиться, что они на месте.
Обнаружив, что Василий за ней наблюдает, она призналась:
— Я боюсь их надевать после того, как чуть было не потеряла одну.
— Тогда зачем же ты их надела? — спросил Василий.
Он отдавал себе отчет в том, что желание находиться с ней вдвоем в одной комнате, разговаривать с ней наедине опасно.
— Я всегда их надеваю, когда мне нужна особого рода помощь или удача. Я знаю, это глупо, но поскольку они принадлежали моей матери, когда я их ношу, мне кажется, что частичка ее находится со мной.
Зачем она ему это сказала? Теперь он будет считать ее полной идиоткой.
— Зачем тебе сегодня понадобилась их помощь?
Какого черта она затеяла этот разговор? Сейчас он будет над ней смеяться.
— Я хотела, чтобы они принесли нам удачу на переговорах, — неохотно призналась Лаура.
Подойдя к окну, Василий повернулся к ней лицом.
— А у меня нет ничего из того, что принадлежало моей матери, — произнес он так медленно, будто слова вытягивали из него силой.
Что он делает? Что он говорит? Что с ним творится?
Его переполняли страх и гнев, но, несмотря на это, он, к своему удивлению, продолжил:
— Я по той же самой причине надеваю запонки своего отца. У него не было специального образования, но он вел переговоры лучше всех, кого я когда-либо знал. Его способность заключать сделки на выгодных для себя условиях была почти сверхъестественной.
Почему он ей это рассказывает? Он никогда ни с кем не говорил о подобных вещах и не мог поверить, что делает это сейчас.
— Видимо, ты унаследовал эту способность от него, — искренне сказала она, после чего мягко добавила: — Мне жаль, что у тебя нет никаких вещей, которые напоминали бы тебе о твоей матери. Но у тебя есть ее любовь. Материнская любовь не заканчивается со смертью матери.
Василий посмотрел на Лауру, и внезапно его охватило желание подойти к ней, обнять ее и рассказать ей то, о чем он никогда никому не рассказывал.
С блестящими глазами и полуоткрытыми розовыми губами, она казалась самим воплощением страсти. Сейчас ему хотелось только одного — заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока они оба не начнут испытывать нехватку кислорода.
Что, черт побери, с ним происходит?
Ему необходимо создать дистанцию между ними, чтобы он смог вернуться в нормальное состояние.
— Думаю, нам лучше лечь спать. Завтра утром нам рано вставать, — отрывисто произнес он.
Совершенно неожиданно перед его внутренним взором нарисовалось лицо его матери. Ее глаза были полны любви и нежности и в то же время укоряли его, как в дни его детства, когда он из упрямства пренебрегал осторожностью и получал синяки и ссадины. Заставляли чувствовать себя виноватым.
Лаура сейчас смотрит на него точно так же. Как ей это удается?
— Да.
Она обнаружила, что ее ответ прозвучал неестественно. Услышал ли Василий в нем ее желание продолжить разговор и остаться рядом с ним.
Намеренная сделать все для того, чтобы он не догадался, что она чувствует на самом деле, она начала отворачиваться.
— Мне первой пойти в ванную или...
Она собирается от него уйти, и когда она это сделает...
В его жизни нет места женщине, подобной Лауре Уэсткотт. Женщине, которой нужны обязательства и все, что им сопутствует. Ему следовало просто отпустить ее. Это было бы единственно верным решением. В таком случае почему он к ней идет и произносит ее имя как молитву?
Лаура стояла на месте и дрожала в ожидании, когда Василий к ней прикоснется. Невероятно! Он собирается ее поцеловать. Она видит это в его глазах, которые пристально смотрят на ее губы. Ее охватила безудержная радость.
Василий поднял руку, словно собирался приложить ладонь к ее щеке, затем опустил ее, покачал головой и резко бросил:
— Нет!
Лаура не могла с этим смириться.
— Да, — возразила она, найдя в себе смелость, о существовании которой даже не подозревала. Ее голос прозвучал спокойнее и увереннее, когда она повторила: — Да.
Затем, окончательно осмелев, она положила руку Василию на плечо и придвинулась к нему.
Они молча смотрели друг на друга. Она дрожала всем телом. Глаза Василия потемнели. Наконец он наклонил голову и поцеловал ее крепко и страстно, заставив почувствовать всю силу его желания, которое могло посоперничать с тем, что испытывала она. Просунув руку ей под топ, он принялся медленно тереть подушечкой большого пальца ее затвердевший сосок, проступивший через тонкое кружево бюстгальтера. В ответ Лаура выгнула спину и теснее прижалась к нему.
Желание завладело всем его существом, но он слышал тихий внутренний голосок, который спрашивал, что он, черт побери, делает. Этот же самый голосок предупреждал его, что он в большой опасности. Что его поведение идет вразрез с его жизненными установками. Но этот голосок был настолько слаб, что не мог соперничать с либидо, подчинившим себе его волю и разум. Ему следует остановиться. Он хочет остановиться. Но горькая правда состоит в том, что он не может этого сделать. Он жаждет сделать Лауру своей. Это желание подобно стихийной силе, сметающей все на своем пути.
Лаура знала, что ей следует его остановить. Что если она этого не сделает, то потом будет горько жалеть. Он снова ее отвергнет, и она снова почувствует себя униженной. Она должна остановить его сейчас, пока это еще возможно.
Она попыталась отстраниться, но, когда язык Василия скользнул по ее губам, она приоткрыла рот и позволила ему проникнуть внутрь. В этот же момент бедро Василия начало давить на ее бедра, и ей ничего не оставалось, кроме как раздвинуть их и прижаться к нему.
Уже слишком поздно. Лаура поняла, что не сможет остановить Василия, потому что не сможет остановиться сама. Сейчас она испытывала те же самые чувства, что и в тот момент, когда упала на него в самолете. Только на этот раз эти ощущения были сильнее во сто крат, и ее робкое сопротивление было вмиг сломлено.
Василию ничего не оставалось, кроме как признать, что его влечет к Лауре с той самой минуты, когда он впервые ее увидел. Что этого было невозможно избежать.
Каждый ее томный вздох, каждый стон, каждое ее движение делали горящий в нем огонь еще жарче. Ее реакция на его ласки и поцелуи заставляла его получать незнакомое мужское удовлетворение оттого, что он способен вызывать у нее такие сильные ощущения. Он хотел, чтобы она потеряла над собой контроль, потому что с ним это уже произошло.
