Елена Рахманова - Женское счастье
– Знаешь, мне показалось, что наши кореша растерялись, – продолжила меж тем та, очень довольная произведенным эффектом. – То ли от моей наглости, то ли оттого, что их вывели на чистую воду.
– А дальше?
– А дальше произошло вот что. Тот, который Гоша, принес мне кресло и стал объяснять, что приобрел его у какого-то алкаша на съезде с шоссе. Ну, ты знаешь, там у них нечто вроде рынка, можно и черта лысого купить, не то что…
– Да знаю я, знаю. Давай дальше! – прервала подругу Татьяна.
– Все, – развела руками Людмила. – Я взяла кресло и потащила его домой.
– Как – все? – Казалось, разочарованию Татьяны не будет предела.
– Ах нет! – вспомнила Людмила. – Гоша извинился за эту, как он выразился, катавасию с креслом и предложил донести его до нашего дома. Но я, естественно, отказалась.
– Почему – естественно?
– Я как представила, что придется всем объяснять появление Гоши с креслом на нашем участке, так и приуныла. И потом, твоя мама и ее подружки наверняка расчувствовались бы и пригласили бы соседей к нам на чай. А тебе это надо?
– Но ведь получается, что мы плохо думали о хороших людях, – возразила Татьяна.
– Ха! Да будет тебе известно, – воскликнула подруга, – что колумбийские наркобароны строят для бедного люда у себя на родине жилые кварталы и школы. А тут вернули старое кресло – тоже мне благородный поступок рыцаря без страха и упрека! Ты видела, какие они хоромы себе строят?
Татьяна не знала, что на это ответить, но ей почему-то сделалось грустно. Словно могло случиться что-то хорошее, но не случилось. Однако это были лишь ее смутные ощущения, а она уже давно перестала относиться к ним как к предвестникам каких-то реальных радостных событий.
– Ты все сделала правильно, – с тихим вздохом произнесла Татьяна. – Теперь надо решить, как объяснить внезапное появление кресла и как теперь относиться… к Гоше и Василичу.
– Ну, с последними все ясно: как относились, так и будем относиться. Любить из-за того, что их вынудили вернуть чужую вещь, я этих обормотов не собираюсь. И тебе не советую. А с креслом поступим так: поставим его в моей комнате, завалим какими-нибудь вещами, а потом «случайно» найдем. У вас в доме и не такое вполне может произойти.
– Ты, похоже, все уже продумала, – сказала Татьяна, и подруга закивала.
К обеду кресло заняло свое место на террасе, и, казалось, это послужило своего рода точкой отсчета, после которой жизнь на даче потекла без каких-либо видимых изменений. Один день был похож на другой, лишь погода вносила некоторое разнообразие. Если было жарко, Татьяна с Людмилой отправлялись купаться на озеро, когда шел дождь, все вместе смотрели телевизор или читали вслух. Такое несовременное времяпрепровождение неожиданно хорошо вписалось в их дачный патриархальный быт и всем очень понравилось.
Только иногда, когда она уже лежала на старом диване и пыталась заснуть, Татьяну посещала странная мысль, что если бы не подруга, а она отправилась бы тогда к соседям «выяснять отношения», то что-то в ее жизни сложилось бы по-иному. Но кто же виноват в том, что ей не хватает решительности и сообразительности, кроме нее самой?
В очередной раз убедив себя в своей никчемности и бесхарактерности, Татьяна даже стала стыдиться своих еженощных отлучек в мир грез. Словно она не заслужила того блаженства, которое выпадало там на ее долю. А днем она старалась не смотреть в сторону соседнего участка из-за боязни перехватить насмешливый Гошин взгляд. «Вот ведь беспомощная какая, – сказал бы ей этот взгляд, – даже за своим креслом побоялась прийти сама, послала подругу».
Поэтому, когда Людмиле пришло время выходить на работу, Татьяна в душе даже обрадовалась этому. Не будет больше перед ее глазами этого образца решительности и здравомыслия!
Глава 9
Было начало августа – щедрого, благодатного месяца. С его еще ярким солнцем, лиловыми цветами чертополоха, с гудящими над ними деловитыми пчелами.
«Энергетик» тоже гудел, но уже как потревоженный улей. Мужчины собирались кучками и сосредоточенно молчали, изредка перебрасываясь короткими, тяжелыми фразами, с частыми вкраплениями ненормативной лексики. Женщины вели себя суетливее и громче. Только участок трех старушек тревожные известия огибали, не обеспокоив, как волны огибают островок посреди бурного моря.
Августа Илларионовна, как всегда, с утра заняла беседку для своих экзерсисов. Анна Дмитриевна колдовала у плиты. Полина Денисовна убирала комнаты. Однако, когда мимо их участка пробегала Вера Никитична, она, через окно отметив сумрачно-сосредоточенное выражение ее лица, заподозрила неладное и решила остановить всезнающую соседку.
– Веруша, – окликнула она ее, выйдя на крыльцо, – зайди-ка, покалякаем!
– Некогда, Полина! – бросила та, но, вопреки своему же утверждению, резво сменила направление и завернула к калитке.
Опустившись на лавочку возле входной двери и испив кваску, она облегченно перевела дыхание:
– Прямо как родилась заново. Щас передохну у вас чуток и побегу дальше.
– Случилось что? – спросила Полина Денисовна как бы между прочим.
Вера Никитична даже ушам своим не поверила.
– А вы что, опять ничего не знаете? – потрясенно спросила она. – Ну, точно «улитки с 50-летия». Недаром вас так прозвали.
Полина Денисовна решила, прежде чем обижаться, выяснить, что происходит. Она лишь слегка поджала губы, демонстрируя, что не согласна с оценкой, которую дала ее чадам и домочадцам местная общественность. Да, среди них не было корреспондентш сарафанного радио, и именно поэтому, возможно, многие из соседей приходили к ним поговорить по душам и поделиться сокровенным. Но сейчас было не время упоминать об этом.
– Ну, – обратилась она к Вере Никитичне.
Однако понукать Верушу было излишне, она и так горела от нетерпения поделиться сведениями.
– Ну так вот, – начала она, сразу переходя к сути случившегося, – позавчера в двух дачах, что ближе к лесу, средь бела дня камнями все стекла в окнах повыбивали…
В поселке хулиганили, подворовывали. Занимались этим как известный всем Ваня «со товарищи», так и жители близлежащей деревни. Последние в целях восстановления классовой справедливости. Но у всех прежних правонарушений прослеживался один почерк. Битье же окон средь бела дня было чем-то новеньким…
– А вчера спалили сарай у Сахаровых.
– О господи! – воскликнула Полина Денисовна, хватаясь за сердце. – Кто-нибудь пострадал?
Веруша помотала головой:
– К счастью, нет. К тому же пошел дождь и огонь не перекинулся на дом. В общем, пока обошлось…
– Почему «пока»? – спросила собеседница, и предчувствие чего-то нехорошего кольнуло сердце.
