Первозданная - De Ojos Verdes
— У меня есть условие. Просьба… — сообщаю со вздохом, окончательно уверившись в исходе событий.
— Что за условие? — немного отстраняется, увеличивая расстояние между нами.
Я выпрямляюсь и смотрю на него твердо:
— Уходите отсюда, то есть, из организации.
— По какой конкретной причине?
— У меня на то личные мотивы. Да и какая Вам разница. Это место для Вас капля в море. Вам не нужна эта должность. Вы многое сделали, этого достаточно. Вернитесь в свой бизнес.
— И ты готова встречаться со мной вне работы?
— У меня всё равно нет выбора, — кивок.
— Звучит не очень, — усмехается. — Попробуем настроить тебя на нужный лад. Каждый день в течение недели будем видеться на нейтральной территории.
Во мне плещется злость, заставляющая стискивать зубы, совсем не по вкусу, что он опять диктует свои правила. Давит, форсируя неизбежное.
— Тогда место выбираю я, — выдаю грубо.
— Меня это должно пугать? — пытается шутить, приподнимая уголки губ.
— Ещё как! — протягиваю зловеще.
Несмотря на то, что оба тянемся друг к другу, как ненормальные, Адонц просто кивает и уходит. Странно, но не вижу в его глазах триумфа. Мне казалось, он хотя бы возликует, что я сдалась… Нет. И это тоже огромный плюс! Тот факт, что ведет себя по-мужски достойно…
И я понимаю, что кроме настойчивого желания склонить меня к грехопадению, я не вижу в нем изъянов…
И, кажется, диагноз очевиден.
Меня будит нескончаемая вибрация телефона на тумбочке. Разлепив веки, хватаю телефон и через стойкий туман в голове, мешающий определить, где я, кто я, и что происходит, хриплым спросонья голосом шепчу:
— Да?
— До сих пор спишь? — хмыкают на том конце.
Отрываю от себя смартфон и тру глаза, чтобы рассмотреть, который час. Пять утра! Боже!
Но не это меня смущает…
— Адонц? — неподдельно удивляюсь. — Уверена, ты будешь гореть в аду.
Мужчина смеется во весь голос добрых секунд двадцать. Странная реакция на то, что тебя прокляли практически.
— По крайней мере, хоть раз обратилась ко мне на «ты».
— Сложно «выкать» человеку, мешающему тебе спать.
— Решил обрадовать тебя прекрасной новостью. Даже тремя.
Ворчливо произвожу необходимые манипуляции, шурша и вздыхая, чтобы принять сидячее положение.
— Ну? Оправдай самый ранний выпуск новостей в моей жизни.
— Сын родился, — делает паузу, во время которой у меня все обрывается внутри, — у друга.
Молчу. Пытаюсь осознать сказанное. Свою реакцию на его звонок, слишком интимный расслабленный тон. На испуг от начальной части сказанного. Облегчение после пояснения…
Меня бесит, что я так слаба.
Но!..
Одновременно чувствую какую-то неведомую силу. Если мужчина звонит тебе ночью, значит, ты сидишь в его мыслях достаточно глубоко.
— Мои поздравления, — наконец недоуменно выдыхаю.
— Хочешь знать, как это связано с тобой? — заигрывающе.
Пробирает на смех, но сдерживаюсь, пытаясь казаться строгой.
— Внимаю, Шерлок.
Адонц красноречиво фыркает.
— Я не спал всю ночь, вернулся десять минут назад. Поскольку твое условие я выполнил, официально уйдя с должности, — это прекрасная новость номер два, — ты должна была выбрать место встречи сегодня. Но учитывая мой повод, считаю правильным пригласить тебя на ужин в хороший ресторан. Без отказа. Это прекрасная новость номер три.
— Вы там по случаю рождения наследника, так понимаю, курили что-то нелегальное? Неймется?
— Душа моя, обещаю, найду лучшее применение твоему острому языку. Но не сегодня. Согласен на платоническую встречу. Мужское слово.
Интригует, конечно. Я ему верю. Но ведь ему необязательно это знать, правда?
— Почему я должна тебе верить?
— Не должна. Но ведь хочешь? — интонацией искусителя уговаривает он.
У меня все же вырывается возмущенный смешок.
— Вопиющая самоуверенность…
— Сат, — теперь зовет абсолютно серьёзным тоном, — давай увидимся. Я тебя не трону.
— Я подумаю, — спустя какое-то время произношу медленно. — Как минимум надо помнить, что в пять часов утра на свидание меня никто ещё не звал.
— Сколько раз мысленно ты успела назвать меня мудаком?
— Таких чисел не знаю, Адонц, — улыбаюсь темноте, представив его лицо.
Замолкаем. Что-то происходит. Неотвратимо. Если раньше нам нужно было прикоснуться друг к другу, чтобы коротнуло, то теперь мы перешли ещё и на ментальный уровень. Прислушиваюсь к новым ощущениям, понимая, что пора бы это прекратить. Кажется, он того же мнения:
— Прощаемся? Доброго утра…
— Доброго… Торгом… — делаю паузу, — …Ашотович.
— Кобра… — шепчет в ответ.
И я отключаюсь.
Откидываюсь на подушку, счастливо вздыхая. Потому что упиваюсь своей властью над таким мужчиной… Сейчас мне не хочется думать о формате общения, который Адонц подразумевает. Я просто наслаждаюсь моментом, раз за разом перекручивая в голове нежность и чувственность голоса, протягивающего «кобра» так, будто это самый прекрасный комплимент на свете… С восхищением.
Да, Сатэ, ты молила послать тебе достойного «противника», подарив вам бесподобную историю, как у родителей. Но вытянешь ли ты ее последствия, девочка?..
* * *
К сожалению, а, может, к счастью, у жизни были свои планы. И когда вечером я вместо вкусного ужина в компании мужчины, к которому испытываю опасную привязанность, собирала свои вещи, меня интересовал только один вопрос: правильно ли я поступаю?
— Ты можешь не спешить с этим, у меня вылет через две недели, — устало выдыхает Мари, заходя в комнату с кофе.
Подруга и соратница, коей я ее считала вплоть до того дня, как она круто изменила свое мировоззрение, начав отношения с женатым мужчиной, была подавлена.
Я принимаю чашку из ее рук и жду, пока она примостится напротив в своем любимом уголке на диване.
Та стушевывается под моим взглядом. В нашей паре подавляющей неугомонной энергией обладала я, а Мари была и остается неженкой.
Склонив голову набок, рассматриваю красивую девушку перед собой. Восточная внешность притягивает взор. У нее длинные иссиня черные шелковистые волосы, которых ни разу не касалась краска. Абсолютно прямые, блестящие, тяжелые. Темные глаза миндалевидного выреза с пушистыми ресницами, делающими ее моложе своих двадцати шести лет. Резкие худощавые черты лица, крупноватые губы. Словом, она девочка нынешней моды. Но вся естественная. Веселая, неглупая, из приличной семьи. Преданный друг, настоящий товарищ. И никогда не была обделена мужским вниманием.
Так, почему, Господи, с ней происходит это? Зачем она поддается разрушительной силе тайной связи? Губит себя собственноручно.
И теперь решила сбежать, поставив неприличное количество запятых. А мне приходится вновь съезжать к родственникам, потому что это ее квартира, и я не могу позволить себе жить в ней без подруги.
— Начни, Мар, просто говори, — киваю.
Нервно ведет плечами и отпивает кофе.
— Мне слишком стыдно обсуждать это с тобой. Ты настолько правильная и настолько дорога мне, что я не хочу пачкать наши отношения
