Янтарные бусы - Алёна Берндт
Олегу ничего не оставалось, как подать жене пальто и взять свой новенький портфель, подаренный в Москве, – в нем он теперь носил нотную тетрадь и что-то там еще.
Народу в Доме культуры было уже достаточно много. Не одна чета Смирновых решила прийти пораньше. Люди гуляли по красивому фойе, разглядывая развешанные по стенам картины местного художника, – совсем недавно здесь проходила выставка, и полотна пока не стали убирать со стен, чтобы люди могли еще раз оценить местный талант. Люба тоже рассматривала картины, только оставшись в одиночестве, потому что Олег сразу же убежал за сцену, к «своим ребятам». Полотна были прекрасны… Люба не была знатоком, но было в картинах нечто такое, что проникало в самую душу. А то, что на них были изображены знакомые с детства места и окрестности Богородского, поразило Любу еще сильнее.
– Вы знаете, кто это рисует? – услышала она позади себя женский голос и, чуть обернувшись, увидела, что за ней стоит пожилая пара и тоже разглядывает холст.
– Знаю, это ученик Степана Сергеевича, помните его? Сам-то он уже стар и очень болен глазами… говорят, недавно даже на операцию ездил в город, надеюсь, что успешную. Так вот, это его ученик писал вот эту картину, и вот ту тоже, где рысь вас восхитила.
– Глубокие картины, я впечатлена. А вы, девушка, как я вижу, тоже восхищены, не так ли? – женщина в красивом брючном костюме обратилась к Любе. – Простите, вы местная? А мы вот из райцентра приехали…
– Здравствуйте, – Люба чуть склонила голову в приветствии. – Да, я местная, меня зовут Люба. А картины… они прекрасны… мне не хватает слов, чтобы описать свои впечатления.
– Любовь! Какое прекрасное имя, – галантно сказал спутник женщины. – И очень вам подходит. Меня зовут Станислав Никандрович, а эта прекрасная леди – моя дражайшая супруга Надежда Федоровна. Наша дочь сегодня будет выступать, и мы приехали полюбоваться ее выступлением. И совершенно не ожидали увидеть такую восхитительную экспозицию.
Станислав Никандрович, судя по всему, знал о живописи если не все, то очень многое. И Люба заслушалась – такими стройными предложениями и оборотами речи описывал мужчина раскинувшееся перед их глазами великолепие.
– Художника зовут Владимир Белецкий. Я знал его еще мальчишкой, а теперь… он не только талантливый художник… За его плечами нелегкий путь офицера советской армии, он даже выполнял интернациональный долг, вернулся с ранениями. Любовь, вы так смотрите, будто впервые об этом слышите! Неужели вы не знали, что такой человек живет в вашем Богородском?
– Ну что вы, свет мой, – укоризненно покачала головой Надежда Федоровна и ласково посмотрела на мужа. – Ведь Володя совсем недавно в Богородское приехал, вы же знаете. Любаша могла и не знать этого!
Люба чуть покраснела от смущения, в самом деле было неловко… хотя она в Богородском много кого не знала, но все равно как-то эта чудесная пара на нее повлияла… Она еще немного побеседовала с новыми знакомыми, пока не пригласили зрителей к началу торжественной части концерта. Люба была в глубочайшем восхищении от того, как говорят и смотрят друг на друга Станислав Никандрович и его супруга… вот такого семейного счастья ей бы самой и хотелось… на много лет.
Попрощавшись с новыми знакомыми, Люба поспешила в концертный зал.
Глава 16
«Ужасно приятно все-таки получить на сцене большого Дома культуры, при всем народе, грамоту, букет тюльпанов и коробочку с подарком», – думала Люба. И, спускаясь в зал по узкой лесенке, искала взглядом мужа – хотелось увидеть его глаза… ведь и ему должно быть приятно, что его жену отметили как одного из лучших специалистов местной больницы!
Но Олега нигде не было видно, вместо него Люба увидела радостные глаза Ксюши и Алексея, которые аплодировали ей и ободряюще кивали. Ксюша заранее заняла для них места не так далеко от сцены, так что идти смущенной Любе было недалеко.
– Любка, ты молодец! Улыбалась, руку жала нашему председателю, ну чисто королева! – шептала подруге Ксюша, не забывая аплодировать следующему награждаемому. – Интересно посмотреть, что в коробочке! Открывай!
– Ну, не здесь же, – запротестовала Люба. – Вот закончат награждать, перед концертом и посмотрим.
Торжественная часть не затянулась, и под одобрительный гул голосов гостей было объявлено начало концерта, и, пока не начались концертные номера, Люба передала грамоту и подарок Ксюше, а сама отправилась в дамскую комнату. Волнение, испытанное ею при получении награды, смутило ее, она никогда не любила такого к себе внимания, поэтому немного задержалась, погрузив руки под струю холодной воды.
– Ну что ты все время капризничаешь! – раздался у двери сердитый женский голос, сопровождаемый детским хныканьем. – Посмотри на себя, какая ты некрасивая, когда плачешь!
Люба обернулась на голос и увидела перед собой Лену Головину. На руках она держала заплаканную девчушку примерно лет двух. Темные кудряшки девочки были завязаны розовыми бантами в тон нарядному платью с кружевами. Девочка плакала и лепетала что-то матери на малопонятном для окружающих языке. Лена сердито хмурила брови и указывала девочке на ее отражение в большом зеркале. Увидев Любу, Лена вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и вздернула подбородок:
– А, Красавина! Привет! Ты все еще в Богородском живешь? Я думала, ты уехала уж давно куда-нибудь! Ведь в школе тебе все учителя прочили большое будущее…
– Здравствуй, Лена. И я рада тебя видеть. А это твоя дочка? – Любе не хотелось уподобляться Лене.
– Да, моя! – гордо сказала Лена и насмешливо посмотрела на Любу. – А у тебя, я слышала, с этим проблемы? Как же так, медик себя не может вылечить… Значит, не очень хороший он медик, как же он других-то лечит, а?
Лена рассмеялась, не обращая внимания на плач дочери, поставила заливающуюся слезами девочку на пол, а сама поправила свое платье. Люба открыла было рот, чтобы ответить Лене, что не ей судить, какой Люба медик, но слова сами застряли у нее в горле… на шее Лены красовались шикарные янтарные бусы! Неровные камушки, отполированные то ли самими волнами, то ли искусной рукою мастера, окаймляли шею Лены, переливаясь теплым медовым цветом. Бусы были именно такие, какие и заказывала Люба своему мужу в Москву…
Ничего
