Собственность Дьявола. Право на семью (СИ) - Елена Николаева
— У Руслана всё хорошо. Наверное… — отвечаю сдавленным голосом, на секунду отводя глаза к окну. — Мы расстались. Немного не сошлись характерами и решили друг друга не мучать. Кстати, сегодня Георгий возвращается из командировки, — пробую сменить тему разговора. — Ты же помнишь его?
— Помню. Он тебе кто?
— Он? — очередным вопросом отец вводит меня в замешательство. — Он… Он мне… Друг! Очень близкий друг.
Отпустив руку отца, выпрямляю спину. Не знаю, куда прятать взгляд. В душе полный раздрай. К такому разговору я не была готова. Абсолютно! Уж точно не сейчас.
— Ты бросила Руслана ради него? — папа продолжает сверлить меня взглядом.
— С чего ты так решил? Нет, конечно. Пап, — прочищаю от волнения горло. — У нас у всех немного сложные отношения. Позволь мне тебе постепенно всё объяснить. Ты уже завтракал? — пытаюсь увернуться от ответов.
— А как же. Теперь твоя очередь, — отзывается вместо папы Тамара Васильевна, спасая положение своим внезапным приходом на кухню.
Я с облегчением выдыхаю. Нужно его отвлечь. Лучше всего это сделать с помощью малышей.
* * *
— Тома, помоги мне детей в гостиную перебазировать. Поближе к камину. Хочу познакомить их с дедушкой. Пап? Хочешь с Ярочкой и Яниславом поиграть? Ты ведь толком не успел их вчера разглядеть.
— Они уже проснулись? — интересуется отец, вставая вместе со мной из-за стола.
— Скоро попросят добавки и начнут клевать носами, сони. Так что лучше сейчас. Идём?
— Идём, — медленным шагом отправляется за мной. — Покажешь мне наших Вершининых. А Руслан? Это его дети, дочка? Почему он мне о них не рассказывал?
Слова папы пронзают спину раскаленными иголками. За одиннадцать месяцев, что Исаев его опекал, стал для тестя едва ли не сыном!
Черт! Почему?
Пытался таким образом искупить свою вину передо мной?
Он мог не навещать моего отца. Папа находился под наблюдением медперсонала. За ним ухаживала профессиональная сиделка. Но судя по реакциям родителя и по тому, как он относится к Руслану — мой муж проявлял достаточно излишней заботы.
Что мне теперь с этим делать? Даже папа занял его сторону и с каждым новым вопросом всё больше добивает меня!
— Папочка, это мои дети, — выдыхаю, сдерживая гнев.
У Руслана на подходе наследник от суррогатной матери. Я должна как-то на это реагировать?
Божжжеее… Да меня рвёт на части от данной новости.
Как только подумаю об этом — так сразу грудью на камни с обрыва и в мясо. В мясо! В мясо! В мясо!
Он же меня под нож отправлял, а теперь ждёт ребёнка от другой. И года не прошло…
Цепляюсь за эту информацию и держу её у себя в голове, как противоядие от любви к нему.
К черту! Всё к чёрту!!! И моего мужа тоже! Бывшего мужа!!!
— Как это твои? Что за новости, дочка? — не унимается родитель, вытаскивая из меня душу по новой. — Должен же у малышей быть отец? Кто он? Не Руслан?
— Человек, который потерял моё доверие, — отвечаю расплывчато, не называя ни имен, ни, тем более, причин. Оборачиваюсь к отцу. Останавливаемся в прихожей. Господи, дай мне сил. Прошу… — Папа, миленький, я не хочу о нём сейчас говорить. Придёт время, я всё тебе расскажу. Обещаю. Сейчас мне неприятно вспоминать прошлое, — обхватив папины щеки ладонями, преданно смотрю в его глаза. В уголках моих собираются слёзы. — Ты всё вспомнишь, родной, как только к тебе вернётся память. Не стоит волноваться по пустякам. Тебе нельзя.
— Это не пустяки, дочка. Ты живешь в доме с мужчиной, который тебе не муж… — в глазах папы полное недопонимание. — Руслан называет себя зятем. Но не рассказывает о твоей жизни и о моих внуках. Ты не вспоминаешь о нём. Где ты была столько месяцев? Почему не навещала меня раньше? Все твердили, что у меня есть дочь, но дочь объявилась только сейчас… Маша..?
* * *
Удар. Ещё один. И ещё. Ножом в сердце. Дыхание сбивается. Опускаю руки.
Мне нечего ему ответить. Что я ему скажу?
Папа! Твой зять отправил меня на аборт после того, как я была изнасилована его врагом?
Требовал избавиться от детей?
Я вынуждено повисла на шее Георгия, умоляя спасти меня от ада, в который муж нас обоих заключил.
Я рыдала белугой. Я была готова упасть на колени, но Гера не позволил.
Без лишних вопросов вытащил меня из пекла и дал все шансы воспрянуть духом.
Он подарил мне новую жизнь.
Мои дети живы благодаря ему.
— Виктор Александрович, а вы сказки народные помните? — Тома в очередной раз спасает меня. Прямо-таки выдёргивает из пучины, в которой я уже начала захлебываться болью и неизбежностью.
— Помню, конечно, — отвечает отец, огорчённо поджимая свои губы перед тем, как выдохнуть. Как будто ему показалось невозможным получить от меня недостающие ответы.
— Ну и отлично! Вам полезно тренировать речь. Пойдемте со мной, выберете книгу, а я пока что внуков перенесу в гостиную.
Взяв папу под локоть, Тамара уводит его наверх. Я же, спасаясь от нехватки воздуха, наскоро обуваю сапоги и теплый пуховик. Прихватываю ключи от седана, выскакиваю во двор. Вдыхаю свежеть зимнего утра.
Сегодня оттепель. Греет солнышко. Из крыши и веток деревьев капает талый снег. Вскинув лицо к небу, медленно перевожу дыхание. Слегка кружится голова.
Вдох-выдох… Вдох-выдох…
Прихожу в себя.
Надо бы Милане позвонить. Спросить, о чём они разговаривали с отцом. Я боюсь выдать ему ненужную информацию. Ту, от которой может ухудшиться его самочувствие. Папа перенёс инсульт, только-только начал возвращаться к нормальной жизни. Я боюсь ему навредить.
Зажатые в ладони ключи впиваются в кожу, напоминая о вчерашнем инциденте.
Подхожу к машине, оцениваю вмятину. Провожу по ней пальцами. Приличная. Поворотник разбит. Механикам будет с чем повозиться — заднее крыло всмятку.
Судорожно вздохнув, огибаю багажник. Скольжу ладонью по холодному железу. Это подарок Георгия. И я его испортила. От этого испытываю жуткую неловкость.
Боже, как я оправдаю свой поступок? Гера достаточно терпеливый мужчина, но на этот раз он точно меня убьёт.
Неосторожно оступаюсь на выступе и, кажется, подворачиваю ногу. Взвизгиваю. За секунду до падения ощущаю, как приземляюсь в чьи-то сильные руки. Они оперативно ставят меня на ноги. Я чувствую спиной близость мужчины. Он горячий и твёрдый, как скала. Надёжный. Я бы сказала слишком надежный. Каждая клеточка моего тела реагирует и дрожит…
— Что ж Вы так неосторожны, Марианна Викторовна? — чудовищно знакомый тёплый голос, словно из другой жизни, врезается в мембрану. Вздрагиваю. Сердце вдребезги в который раз. — Я должен так Вас называть? Или Вы предпочитаете
