Жестокие святые - Мишель Хёрд
— Я не успокоюсь, пока они не умрут, – рычу я.
— Я тоже, – мрачно бормочет Алексей. – Я считал твоего отца своим другом.
Слышать это от Алексея чертовски много значит. Он лучший из ассасинов, которых видел этот мир, и знание того, что он на моей стороне, дает мне некоторое утешение.
Мы заканчиваем разговор, и я бросаю устройство на пассажирское сиденье, затем говорю:
— Спасибо, что пришел, Карсон.
— Не благодари меня пока. За нами хвост, – бормочет он.
— Только одна машина? – спрашиваю я, оглядываясь через плечо на седан, в котором сидят четверо мужчин.
— Да.
— Останови машину, – приказываю я.
Карсон нажимает на тормоза, и это заставляет нас резко остановиться. Я распахиваю дверь и, выходя, достаю из-за спины Baretta. Подняв руки, я открываю огонь по ублюдкам, которые осмелились преследовать меня.
Люди на тротуарах разбегаются в поисках укрытия, в то время как машины сворачивают, чтобы убраться подальше от разразившегося ада.
— Вы пришли за мной? – кричу я, выпуская одну пулю за другой. – Вы, блять, убили моего отца и посмели прийти за мной?
Этим ублюдкам следовало бы вложить деньги в бронестекла, потому что я убиваю водителя и пассажира спереди, даже не вспотев.
Двое других на заднем сиденье открывают свои двери и, укрывшись за металлом, открывают ответный огонь.
Пуля пробивает пиджак на моей левой руке, затем Карсон открывает огонь из пистолета-пулемета, и седан обстреливается пулями, убивая двух последних мужчин.
— Fottuta feccia6, – бормочу я, подходя ближе и обыскивая тело с пассажирской стороны. Карсон помогает, и, найдя кошельки и телефоны убитых, мы трусцой возвращаемся к внедорожнику.
Как только Карсон увозит нас с места преступления, я начинаю рыться в их кошельках и телефонах в поисках любой информации, которая может помочь нам выяснить, кто за этим стоит.
— Мы должны ожидать большего. Разведчики только сообщали, где мы находимся, – советует Карсон.
— Я готов, – бормочу я, открывая первый телефон и проверяя историю звонков. Я нажимаю набрать последний номер, и затем мужчина отвечает.
— Сообщи мне последние новости.
— Тебе следовало послать больше четырех человек, – выдавливаю я из себя слова.
На мгновение воцаряется тишина, затем этот ублюдок спрашивает:
— С кем я разговариваю?
— Попробуй, блять, угадать, ублюдок.
Линия обрывается, и это заставляет меня выругаться:
— Гребаный кусок дерьма. – Я встречаюсь взглядом с Карсоном в зеркале заднего вида. – У него был греческий акцент. Какой гребаный грек вторгся на мою территорию?
— Тот, который скоро умрет, – бормочет Карсон. – Мы позволим ему объявить нам войну, а затем положим ей конец.
Я бросаю взгляд на Елену, которая была на удивление тихой, и тогда я понимаю почему. Она прижалась к двери, ее руки крепко обхватили талию, а волосы свисают между нами, как занавес.
Заметив, как сильно она дрожит, я протягиваю руку и убираю волосы с ее лица. Она мгновенно вздрагивает, короткие порывы воздуха, вылетающие из ее приоткрытых губ, ускоряются еще больше.
Выражение ужаса в ее глазах заставляет меня понять, что у нее приступ паники прямо рядом со мной, а я даже не знал.
Блять.
Я придвигаюсь к ней ближе и, взяв за подбородок, поворачиваю ее лицо к себе.
— Дыши глубже, птичка, – бормочу я, чтобы не напугать ее еще больше. Она начинает задыхаться, и это заставляет меня поднести другую руку к ее щеке. – Шшш... ты в безопасности, – говорю я единственное, что, как мне кажется, она хочет услышать прямо сейчас.
Хотя, кажется, это помогает. Елена выныривает из оцепенения, в которое она попала, и вырывает свое лицо из моих рук.
— Не... прикасайся... ко мне, – слова вырываются у нее с дрожью.
Я возвращаюсь на свою сторону сиденья, наблюдая, как Елена снова прижимается всем телом к двери.
Не похоже, что она вот-вот перестанет дышать, и, покачав головой, я перевожу взгляд на проплывающий мимо нас пейзаж. Здания, уличные фонари, люди, идущие по своим делам.
Я закрываю глаза, мои мысли возвращаются к моей потере.
Однако это больше, чем потеря. Я потерял единственного человека, который знал меня вдоль и поперек.
Я потерял своего лучшего друга.
Своего наставника.
Я любил своего отца больше самой жизни, и его смерть оставила в моем сердце зияющую дыру, которая никогда не заживет.
Глава 12
ЕЛЕНА
Выстрелы звенят у меня в ушах.
Альфонсо падает рядом со мной, его глаза широко раскрыты, из его головы сочится кровь.
Мой желудок сводит от воспоминания, которое так отчетливо всплывает в моей голове, как будто это только что произошло.
Люциан и Карсон только что убили этих людей. Прямо посреди дороги.
О, боже.
Я крепче обхватываю себя руками за талию, пытаясь увеличить расстояние между мной и Люцианом.
О, мой Бог.
Он убил их.
Он просто убил их.
Я с трудом сглатываю желчь, угрожающую подступить к горлу.
Я вижу тела Альфонсо и Джино.
Кровь.
Кислый запах моей рвоты наполнил воздух.
Вкус Данте.
Я задыхаюсь и быстро прикрываю рот рукой.
— Черт, ее сейчас вырвет, – слышу я слова Люциана, но его голос звучит за много миль отсюда.
Я чувствую его руку на своей спине, и это все, что нужно. Я наклоняюсь, и, не в силах это остановиться, меня рвет на пол.
Все мои демоны вырвались на свободу, и они окружают меня до тех пор, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот сойду с ума.
— Принцесса, – слышу я устрашающий шепот Данте из темноты. – Я знаю, что ты не спишь.
Мне приходится заставлять себя лежать неподвижно, надеясь, что я смогу убедить его, что я сплю. Я слышу, как он двигается, и крепко зажмуриваю глаза.
— Мы здесь, – слышу я приглушенный голос Карсона.
— Я мог бы трахнуть тебя прямо сейчас, – говорит Данте, уже не шепча, – и тебе просто придется взять каждый дюйм моего члена.
Дрожь в моем теле усиливается по мере того, как страх пульсирует там, где должно быть мое сердце.
— Я держу ее, – говорит Люциан, и я лишь наполовину осознаю, что его руки скользят подо мной.
Внезапно Данте набрасывается, его рука сжимается на моем горле, и это вырывает у меня крик ужаса. Он толкает меня на спину, и его зловонное дыхание обдает мое лицо.
— Какую дырку
