Татьяна Тронина - Серебряные слезы
Она провела меня в просторную комнату, всю заставленную полочками с сувенирами, и приготовила чай на специальном низеньком столике – по китайскому методу, с множеством крошечных глиняных горшочков, переливая жидкость из одного в другой. А я пока рассказывала о себе – как живу, чем занимаюсь...
Узнав о том, что я преподаю русскую литературу начала двадцатого века, Алиса всплеснула руками.
– Боже мой, как это стильно! – воскликнула она. – Декаданс, Серебряный век... Обожаю! А я уже год как на пенсии. Была инженером. Мы когда-то работали вместе – я, твоя мама, а еще Люба, она секретаршей была... Ты ее вряд ли помнишь, она в Америку уехала.
– Почему же, помню, – улыбнулась я. – Любочка Гейзер? У нее еще прическа такая была...
– Ужасная прическа! – засмеялась Алиса. – Я ей предлагала носить пестрые бурнусы до пола и сандалии без каблуков – чтобы, знаешь, было в таком африканском стиле, у нее же волосы черные и жесткие, как у негритянки...
Битых полчаса Алиса говорила о том, как можно было преобразить Любочку Гейзер. Кажется, она стремилась стилизовать все и вся вокруг, это было ее пунктиком. А я терпеливо слушала ее болтовню, не решаясь задать свой вопрос. Наконец она сама спохватилась и вопросительно посмотрела на меня.
– Господи, я такая эгоистка... Лизок, ты же приехала по делу, а я тебя задерживаю! Наверное, тебя муж ждет, дети...
– У меня пока ни того, ни другого, – сказала я. Рассказывать о Саше сейчас не хотелось – Алиса завелась бы еще больше, узнав, что мой избранник поет романсы Вертинского. Это же еще более стильно, чем тема моей научной работы.
– Понимаю, – многозначительно кивнула она. – Мы с тобой похожи. Две чайки.
– Это вы о Ричарде Бахе?
– Да ну же, детка, очнись! Я прямо по твоей специальности – начало двадцатого века, Антон Павлович Чехов...
– Ах, да, «Чайка»... – Я, правда, не поняла, чем лично я похожа на чеховскую героиню, но сейчас меня волновало другое – способна ли Алиса вспомнить что-то из прошлого, или оно у нее тоже стилизовано под какого-нибудь автора?
– Так что за дело у тебя ко мне? Признаюсь, меня уже мучает любопытство...
– Я ищу своего отца, – прямо ответила я. – К сожалению, выяснилось, что тот, чью фамилию я ношу, моим отцом не является.
– Боже, как пронзительно... – зачарованно вздохнула Алиса, вставляя в мундштук очередную сигарету. – Но зачем ты его ищешь? Хотя, прости, я понимаю: прошлое не дает тебе покоя, тайна должна быть раскрыта. Спустя тридцать лет дочь начинает искать своего истинного родителя...
– Так вы знаете? – ахнула я.
– Знаю, – энергично воскликнула Алиса, стряхнув на меня пепел. – Конечно, тот мерзкий грубиян, Синицын, не отец тебе.
– А кто? – шепотом просила я.
– Кто? – Руки у нее затряслись еще сильнее. – О, Лизок, я чувствую необычайное волнение – на мне такая ответственность, такая ответственность...
– Почему? – похолодела я. – Вы обещали молчать? Но кому – маме или кому-то еще? В любом случае клятва теряет свою силу после стольких лет...
– Нет, я не о том, – вздохнула Алиса, и ряды красных бус задрожали на ее узкой груди. – Разве ты не изучила достаточно хорошо характер своей мамы? Она не требовала никаких клятв, потому что не верила в них. А свои тайны она держала при себе.
– Так вы не знаете... – разочарованно пробормотала я. У кого еще спросить? До Любочки Гейзер, уехавшей в Америку, мне не добраться, остаются Кира Филимоновна и Тиана. «У меня идея фикс, – констатировала я. – Раньше мной двигало обычное любопытство, а теперь я во что бы то ни стало хочу найти своего отца. Может, пора посоветоваться с психоаналитиком? Аглая говорила, что у нее есть знакомый психоаналитик...»
– Я знаю только то, что ее бывший муж не был твоим отцом, – стала торопливо объяснять Алиса, видя мое разочарование. – Да это все знали! Твоя мама его просто ненавидела и хотела сделать ему больно. Но погоди расстраиваться, Лизок, сейчас мы вычислим твоего отца логическим путем.
Я хотела засмеяться, но у меня не получилось.
– Вы думаете...
– Я уверена! – воскликнула она, закуривая следующую сигарету. – Вот погоди... После того, как твоя мать рассталась с этим нахалом Синицыным, она сразу же познакомилась с одним молодым художником... У него еще был друг, который рисовал дивные подмосковные пейзажи... – Алиса зажмурилась, словно силой заставляла себя погрузиться в прошлое. – Да-да! Я все точно помню... Мне очень понравился тот молодой человек, ведь именно поэтому я тоже занялась живописью... Правда, скоро бросила – терпения не хватило. Хотя это было так стильно...
– И что же мама? – взволнованно перебила ее я.
– Так вот – было два друга-художника, и с одним из них у твоей мамы закрутился очень серьезный роман. Сейчас попытаюсь сопоставить даты... – Алиса опять зажмурилась, а потом внезапно вытаращила глаза. – Боже мой, то был точно он, твой отец! Меньше чем через год родилась ты, я очень хорошо помню... Раньше мне было как-то все равно – кто, от кого, но теперь, когда с этим вопросом пришла ко мне ты...
– Вы помните его имя? – с надеждой спросила я.
– Да! У меня и адрес его где-то должен быть! Все дело в том, что мне очень нравился его друг – тот самый молодой человек, который рисовал пейзажи, и я, честно говоря, на кое-что надеялась... Но не получилось. Да! Ничего не получилось...
Она полезла в шкаф и достала оттуда тетрадь.
– Вот его адрес.
– Кого? – испуганно спросила я. – Того, кто вам нравился?
– Да нет же, его друга, с которым у твоей мамы был роман. Твоего отца. Голову даю на отсечение – именно он и был твоим отцом.
История была более чем правдоподобная при всей ее запутанности и наличии еще нескольких посторонних лиц, но тем больше она вызывала доверия. Надо же, я добилась от Алисы толку, несмотря на всю ее любовь к стилизации.
– О, дайте мне скорее...
– Вот – Брусникин Гена и телефон... У него еще мастерская была в самом центре!
«Выходит, на самом деле я Елизавета Геннадьевна Брусникина, – зачарованно подумала я. – Господи, неисповедимы пути твои... Может быть, мой отец даже не знает о моем существовании! Обрадуется ли он мне, когда я найду его? Надеюсь, что да. Ведь мне ничего от него не нужно...»
– Почему они расстались? – спросила я Алису, заканчивая разговор.
– Кто? Гена и твоя мама? Поссорились. Она на него обиделась.
* * *Я чувствовала: мне непременно надо найти своего отца. Тем более – после ужасной истории с Аркадием Елисеевичем Синицыным! В этот раз, я была уверена, никаких эксцессов произойти не должно. Во второй раз мне не придется запираться в темной ванной комнате – хотя бы потому, что дважды в одну воронку снаряды не падают. Мой настоящий отец – тонкий, интеллигентный человек. Художник!
