Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ) - Арина Голос
— Молодец, Островская! Далеко пойдешь!.. Вот от кого, от кого, а от тебя я точно подобного не ожидал… — начал мужчина нарочито спокойным тоном.
— Аркадий Семёнович, я не понимаю в чём дело? — так же спокойно ответила ему Алевтина, хотя внутри её уже начинало трясти мелкой дрожью от происходящего вокруг безумия. Мало кто знает, чего ей стоила подобная выдержка, но в стрессовой ситуации, она почти всегда уходила в глухую оборону безэмоциональности. Волю переполняющим её чувствам можно будет дать потом, а здесь не время и не место.
— Нет, вы только на неё посмотрите. Не понимает она… Не прикидывайся овцой. Со мной этот номер больше не пройдёт! Ты- волчица в овечьей шкуре, — как нельзя остановить лавину в горах, так невозможно оказалось даже попытаться прервать полившийся из Крупельницкого непрекращающийся поток неясных обвинений вперемешку с отборным русским матом, который он совсем не по-джентельменски обрушил на стоящую перед ним девушку.
Але стало трудно дышать. Её как будто обухом по голове огрели. На несколько секунд ощущение, что всё повторяется снова, захлестнуло Островскую. Когда-то давно это уже было в её жизни: похожий кабинет, другой разъярённый руководитель, страшные несправедливые обвинения… Она справилась тогда, сможет справиться и сейчас. Нужно только выяснить, что заставило взрослого и, как Аля считала, адекватного человека устроить эту безобразную сцену. Она как ни старалась уловить суть происходящего, та и не смогла.
— Да, Островская, недооценил я тебя. Столько лет умело строила из себя недотрогу!.. Что дождалась трамвая? Хотя какой трамвай, ты на Порше замахнулась, — по капле продолжал сцеживать яд Аркадий Семёнович.
Для Алевтины его фразы всё больше походили на бред сумасшедшего: в их городе трамваев никогда не было, а провести аналогию с известной в народе фразой от шока девушка просто не смогла. На автомобиль же из немецкого Штутгарта, если бы даже захотела, Островская смогла бы заработать в лучшем случае лет через пять:
— Что? Какого трамвая?.. — несколько растерянно переспросила она.
— Немецкого! — рявкнул Крупельницкий и уже спокойнее продолжил сквозь зубы, вот-вот готовый снова сорваться на крик. — Ах, да. Ты же не такая!?. Думаешь, урвала принца? У него таких баб и без прицепа достаточно. Хотя на раз, может, и ты сгодишься.
С каждой минутой Алевтина всё меньше узнавала человека, который сидел перед ней в кресле руководителя. И хотя запаха алкоголя от Аркадия Семёновича она не ощущала, девушка подумала, что тот, должно быть, просто пьян. Пока никакого иного объяснения Островская не нашла.
— У кого? Каких таких? — тихо спросила Аля, всё ещё пытаясь достучаться до здравого смысла собеседника.
— Ты мне дуру-то из себя не строй. Ускачет скоро твой принц, а мы останемся где были. Я же к тебе всей душой: на работу тебя взял с младенцем, на больничные отпускал…А ты мне что в ответ!?
От услышанного у Островской буквально округлились глаза, до того абсурдными ей показались подобные претензии со стороны руководителя. На работу Алю взяли после стажировки на общих основаниях, и поначалу её график работы и оплата труда от остальных сотрудников ничем не отличались, а что до больничных… Слава Богу, её Сенька был довольно крепким ребёнком и болел крайне редко, но даже тогда она консультировала коллег по телефону и исправно вела всю документацию отдела из дома.
Ситуация всё меньше походила на урегулирование вопросов между работником и работодателем, Аркадий Семёнович переходил на личности и вообще вёл себя странно, словно был ревнивым отвергнутым поклонником.
Впервые Алевтина посмотрела на Крупельницкого другими глазами. До этого момента она никогда не воспринимала его как мужчину. Причин для этого у девушки было несколько: во-первых, он был женат, во-вторых был её руководителем, а служебные романы Аля не могла назвать удачным вариантом, а в-третьих, Аркадий Семёнович был не только старше её самой, но и её покойных родителей, и это ещё не считая его небезупречной репутации в отношении женщин. Только сейчас до неё дошло: оказывается всё то, что она принимала за родительскую заботу и дружеское отношение, было продиктовано мужским интересом.
«О, ужас! Как же после такого здесь дальше работать?!.»
Крупельницкий вдохнул полной грудью и уже приготовился исторгнуть новый поток обвинений, когда в дверь постучали.
24
Иван не знал, как точно описать те чувства, которые переполняли его все выходные, а затем плавно перетекли на первое утро рабочей недели. Просто сказать, что сегодня он с большим удовольствием спешил в офис, было бы слишком прозаично. Последние несколько метров от парковки, где его высадил Геннадий, Ринберг не просто шёл или бежал, он уже практически летел, настойчиво подгоняемый приятным предвкушением новой встречи.
Обычно, чтобы размяться и разогнать кровь, мужчине достаточно было утренней пробежки, но сейчас ему по-прежнему хотелось двигаться, жизненная энергия буквально переполняла Ринберга. Дожидаться лифта Иван не стал, быстро повернув в сторону лестницы. Ещё чуть-чуть и это станет привычкой.
Хотя он старался не афишировать свой визит в город, разведка у местного главы администрации работала даже слишком хорошо. К десяти утра Ринберг был приглашен на открытое заседание Комитета по архитектуре и строительству: по официально озвученной версии в качестве эксперта, а вот чего хотели ушлые провинциальные чинуши на самом деле, ему ещё только предстояло выяснить. В этом деликатном вопросе надежный помощник, знающий местную кухню, мужчине бы точно не повредил, так как Иван считал, что при любом раскладе тылы всегда должны быть прикрыты.
Конечно, с Марком, оставшимся в Москве мало кто мог бы сравниться, но особо богатого выбора у Ринберга здесь и так не было, тем более красивая женщина среди мужчин- отличный отвлекающий маневр, да и с профессиональной точки зрения Островская произвела на него гораздо лучшее впечатление, чем её так называемый руководитель Крупельницкий. Пожалуй, стоит серьёзно подумать об изменениях в рядах начальствующего состава агентства недвижимости: безусловно, успешное управление отделом и топ-менеджмент-разные вещи, но в масштабах «Академии риелти» вполне сопоставимые.
В делах Иван привык руководствоваться, прежде
