Это всё из-за тебя (СИ) - Анна Никитина
В глухой район добираемся быстро. Окраина города с восточной стороны. Когда-то мы тут жили. На одной лестничной клетке. С тех пор ничего не изменилось. Тут так же все заброшенно. Парадные подъезды трех пятиэтажек с облупившей желто-белой краской. Разбитая плитка на ступеньках. Выломанные два прутья у перил. Домофон порядком не работает. Сейчас пристанище для бомжей. Игровая детская площадка, которую можно наблюдать только в фильмах ужасов. Футбольное поле с разорванной ржавой сеткой вокруг. Почти голые ворота, на которых еще где-то можно увидеть белую сетку, хоть что-то похожее. Заброшенная котельная. И чуть дальше, в соседних домах, баскетбольная площадка с сине-белыми пластмассовыми креслами по бокам в три ряда на деревянных палках. Тут прошло наше детство. Наше притяжение. Тут мы стали друзьями. И тут хочется стать сейчас парой. Блять, в моих мечтах вот прям сейчас.
Оставляю фары включенными. Они освещают ярко всю площадку. Видно все: потертую белую разметку, оранжевое покрытие и кольца. Хоть тут сетка сохранилась и, к удивлению, даже щитки. Аня с улыбкой всё рассматривает, как и я вспоминает. Хочу напомнить, что было и хорошее между нами. И это действует. Проходит вдоль рядов и садится на наши два кресла. Двадцать три и двадцать пять. И на двадцать четвертом между нами гвоздиком когда-то выгравировано: Анна + Кирилл = навсегда. Тогда в эту фразу каждый вкладывал свой смысл. Я любовный посыл гонял, Аня же, как известно, дружеский. Но от того, с каким трепетом она сейчас проводит по ним пальцем, в груди жар распыляется. Захвативший с собой мяч приземляется рядом.
— С тех пор тут ничего не изменилось, — с теплотой оглядываясь по сторонам, произносит Аня. — Спасибо, что привез сюда. — столько нежности и счастья вкладывает, что сиропом растекаюсь. Готов хоть каждый день возить, лишь бы так улыбалась. Знал, что подействует. Знал, что расслабится.
— Когда-то мы были тут счастливы. — смотрит в окна бывшего дома. Я, папа, мама и брат, — с грустью говорит Аня.
— Настолько сейчас плохо? — интересуюсь у неё.
— Я не знаю, как хорошо, — отвечает Аня и замечает мяч. — Это что? — смотрит на меня в упор.
— Сыграем, Ню? — задействую старое дружеское имя.
— Неет. Мало того, что Ремешков меня достает с этим баскетболом, и ты туда же! — восклицает Ню.
— Давай, уверен, ты всё помнишь. — подмигиваю ей и вбрасываю мяч с попаданием в корзину.
— Понтовщик. — фыркает, откидываясь на спинку сиденья и складывая руки на груди.
Понимаю, что идти точно не собирается. Беру её в охапку и перекидываю через плечо. Уношу на игровое поле.
— Отпусти! — вопит Аня, тарабаня меня своими руками по спине. — Я умею ходить.
Ставлю на центральную линию и вручаю мяч в руки. Сам же сбоку становлюсь.
— Закрой глаза. Прислушайся к звукам. Воспоминаниям. Что я тебе тогда говорил. Вспоминай правила. Ассоциации. — жду её реакцию и только тогда отыгрываю. — Открывай глаза и бросай. — даю клич. И Аня бросает. Мяч ударяется о железный щит и гулом приземляется на пол, укатившись вдаль.
— Я же говорю, гравитация неспособна выдержать меня и баскетбол. — со вздохом покидает поле.
— Не всё так безнадежно. — забрав мяч, подаю руку и становимся вместе на позицию. Я сзади неё становлюсь. Своим пахом плотно прижимаюсь к Бурцевой. Она реагирует. Вытягивается, словно струна, а мяч, словно защитный блок. Вцепилась в него мертвой хваткой. Мне даже показалось, что она не дышит.
— Расслабься, ты зажата, как струна, — шепчу на выдохе ей в ухо. — Ничего не получится, если твое тело будет деревянным. Баскетбол любит действия и легкость. — массирую шею и на понемногу отмякает.
— Воот, молодец, Ню, — улыбаюсь ей. — А теперь вспомни, что говорится в правилах постановки тела для выброса мяча и расскажи мне.
— Мяч над головой… присесть и вытолкнуть мяч в корзину, — сбивчиво говорит Аня.
— Эмм… Приведу аналогию с рогаткой, — стоит мне произнести, Аня краснеет.
— Боже… не говори мне этого. Не надо. — смущенно закрывается. А меня прет от её стеснительности. Хотя суть вообще была в другом.
— Да, наш ангелок не такой и святой. — усмехаюсь в открытую, за что получаю кулаком в грудь. Ловлю её ладошку и притягиваю к себе.
— Суть была вообще-то не в том, о чем ты подумала, — говорю ей, проводя своим пальцами по её спине, пока она прячет своё лицо на моей груди, за которым уже развернулся пожар. На улице прохладная осень, а я полыхаю, как вулкан.
— Ну, если не хочешь слушать, тогда поцелуй. — приподнимаю её подбородок. Но, как и прежде, Аня приставляет к ним палец.
— Аверину свою целуй. — выдает в губы и разворачивается. Забирая мяч, отходит с ним к штрафной линии, набивая.
— Ревнуешь? — напрямую иду.
— С чего бы? — не смотрит в глаза. И выдает следом, что прибивает меня так же, как этот чертов мяч, к земле.
— Мы же друзья. — выбивает на всю площадку. Эхом расходится.
Мы же друзья…
Охуеть, какие друзья. Такие, что блять, я тебя уже мысленно представляю рядом с собой и под собой. С моей фамилией и животом, где будет наш сын. Большой дом и лабрадор.
Но мы, блять, друзья…
Друзья…
— Точно, друзья. — прячу все то, что хочу выразить за ухмылкой.
— Так что там с аналогией? — возвращает к мысли моя Ню.
— Чтобы рогатка выстрелила в нужной траектории и силы, её нужно оттянуть и бросить. В зависимости от того, насколько сильно оттянешь, настолько дальше и забросишь. Почти то же самое с баскетболом.
— Иди сюда. — возвращаю её на исходную линию. И снова позади неё становлюсь и, не обращая внимания уже на то химическое, что происходит внутри меня, инструктирую Аню.
— Чуть присаживаешься, выставляя колени вперед, а руки с мячом заносишь кверху с небольшим сгибом рук. И перед тем, как выбросить мяч в корзину, выпрямляешься на носочки и выбрасываешь мяч. Указательным пальцем направляешь мяч к корзине, — инструктирую по мере того, как выставляю её позу в нужном направлении. Строго по делу.
— Запомнила стойку?
— Да, — отвечает, не шевелясь. Только смотрит в корзину.
— Выбрасывай! — командую. И она действует. Мяч летит к корзине, но попадает в её край.
— Уже лучше. — ловлю мяч и направляюсь к ней.
— Пробуй сама. — отдаю мяч, обмениваясь энергетическим потоком не только глазами, но и руками, когда соприкасаемся. Дрожим. Заряжаемся.
Второй… третий… пятый мажет около корзины. И на шестой он наконец залетает.
— Дааа! Я это сделала! — бросается ко мне и обнимает. Улыбается. А меня самого такой кайф прет. Закручивает.
