Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona"

Отец пил воду у барной стойки и смотрел на девушек с видимым раздражением, однако стоило Маше обратиться к нему с каким-то вопросом, как он тут же улыбнулся.

Роман подошел к дивану и хотел было присесть на корточки, но Юла королевским жестом выставила руку. Эту руку, вероятно, полагалось поцеловать, а может, повинуясь жесту, исчезнуть из виду. Маша же неожиданно взяла Романа за локоть и развернула к себе. Она придирчиво осмотрела его лицо, потом свежую футболку и только после этого наконец его отпустила, сообщив Юле:

— Он чистый.

— Блох нет, — пробормотал себе под нос отец, и Юла рассмеялась.

Маша на шутку не отреагировала.

— А где ты научилась оказывать помощь? — голос Юлы звучал еще более сипло, чем обычно, однако лицо уже порозовело.

— У меня бабушка фельдшером работала.

Роман слышал это слово впервые, но, поскольку у остальных оно вопросов не вызвало, решил не вдаваться в детали, а просто потом погуглить.

— Бабушка, которая вяжет винтажные жакеты? — улыбнулась Юла.

Она выглядела сонной и умиротворенной. На Романа упорно не смотрела. Маша кивнула и сообщила, что ей пора, посоветовав Юле еще немного полежать.

Роман пошел проводить гостью, однако отец перехватил его по пути, сильно сжав плечо.

— Я отвезу нашего доброго ангела, а Роман останется соблюдать предписанный ему режим и присмотрит за Юлей.

Конец фразы отец адресовал вроде бы Маше, но смотрел при этом на Романа. В итоге с Машей Роман так и не попрощался.

Юла лежала с закрытыми глазами, и Роман присел на пол, опершись спиной о диван возле пирамиды из подушек, на которой покоились ее ноги. Он смотрел на ее бледное лицо, и ему почему-то было очень неловко, что Юла застала здесь Машу. Хотя ничего предосудительного в этом не было.

— Маше доктор сказал за мной проследить, и она пошла, — зачем-то сказал он.

Юла молчала, по-прежнему не открывая глаз.

— Тебе лучше? — спросил Роман. Чувство вины все усиливалось.

— А у меня крендельки дома, — вдруг сказала Юла.

— А крендельки — это?.. — не стал угадывать он.

— Это такие вкусные-превкусные штучки с сахаром. Бабушка не вяжет, зато классно готовит. Поехали ко мне?

Роман необъяснимо обрадовался тому, что, во-первых, Юла не сердится, а во-вторых, даже не думает соблюдать всякие дурацкие предписания докторов.

— Поехали, — он посмотрел на кровать, где по-прежнему лежала коробка с ноутом, — только мне нужно будет по пути в магазин заехать. Здесь недалеко.

— А что ты хочешь купить? — спросила Юла и осторожно села.

— Не купить. Мне надо ноутбук вернуть. Думаю, там недолго. Оформить возврат, получить деньги и…

— А ты наличкой платил? — удивленно спросила Юла и опасливо на него посмотрела: сначала на лицо, потом на футболку.

— С карты. А что?

— А, ну тогда правда быстро. Заявление напишешь, а деньги они тебе потом переведут. — Юла медленно встала и направилась в сторону ванной.

— В смысле «потом»?

— Ну, там в течение двух недель, кажется. Я так планшет возвращала.

Юла скрылась в ванной, а Роман понял, что его план провалился. Придется все же обращаться к отцу. Он не может ждать две недели.

Роман прикинул, что отец уже должен был довезти Машу до универа, отыскал мобильный, устроился за барной стойкой так, чтобы видеть дверь ванной, и позвонил отцу. Вдруг тот все же согласится выслушать?

— Да, Рома, — отец ответил моментально.

— Пап, я попросить хотел, — начал Роман, не зная, как подступиться к разговору.

— Говори что.

Роману показалось, что голос отца звучит напряженно, но он все же решил рискнуть.

— Пап, выслушай, пожалуйста. У меня сейчас нет нужной маме суммы, но я готов пользоваться старым ноутом. Не проблема. Тормозил он полгода, еще потормозит. Просто в магазине деньги не вернут сразу. Пожалуйста. Я понимаю, что ты злишься, и я наговорил сегодня всякого. Я прошу прощения. Правда. Просто я не могу оставить маму там. — Роман вдруг понял, что отец тоже не сможет. Тот просто зол и хочет ее наказать. От осознания этого ему стало невообразимо легко. — Ты же не бросишь нас? — совсем по-детски закончил он.

— Хорошо, — вдруг сказал отец.

Роман не смог сдержать улыбку. Он думал, что будет гораздо сложнее, и приготовился убеждать, уговаривать, обещать все что угодно. В душе вдруг поселилась надежда на то, что отец простит маму и все будет как раньше. Пусть не сразу, но все же…

— Спасибо, пап. Ты самый лучший!

— Только у меня одно условие, Рома. Обещай, что выполнишь.

— Да, конечно, — все еще улыбаясь, отозвался готовый на все Роман.

— Ты больше не будешь общаться с Машей Рябининой. Ни под каким предлогом.

Улыбка сползла с губ Романа.

— Обещаешь?

— Да, конечно, — на автомате отозвался он, удивленно глядя прямо перед собой.

Забота отца о Волкове становилась уж поистине фанатичной.

— Отлично, — подытожил отец и отключился.

Вышедшая из ванной Юла остановилась, потом оглядела свои брюки, майку, пиджак и спросила:

— Что не так?

И только тогда Роман понял, что он растерянно смотрит в ее сторону.

— Юля, а что ты знаешь о Маше Рябининой? — спросил он, пытаясь понять истинную причину отцовского запрета.

Запрещать общаться с кем-либо, по мнению Романа, было слишком мелодраматично.

— Она дочка Ирины Петровны, препода по английскому, и таскается с Волковым.

— А в каком смысле «таскается»? — решил все-таки уточнить Роман. Потому что вдруг решил, что, в его понимании, пары ведут себя немного не так. Вот они с Юлой вроде как были парой. При этом они иногда обнимались на людях, держались за руки, как-то еще оправдывали свой статус. Маша с Волковым ничего подобного не делали. Зато они очень много разговаривали и почти всегда уходили с занятий вместе. А еще Маша могла наорать на Волкова, чего Юла никогда не позволяла себе с Романом.

— Ну, в смысле они везде вместе. Как попугайчики-неразлучники. Знаешь, есть такие? Один сдохнет — и второй следом.

Юла сказала это с таким лицом, будто ей совсем не было жаль бедных попугайчиков.

— А они сразу стали встречаться? Прямо с начала учебы?

— А они уже такими попугайчиками пришли. — Юла направилась ко входной двери.

Роман пошел за ней, сдернул с вешалки толстовку, взял с полки ключи от машины, проверил, при нем ли очки.

— А как они могли познакомиться? — спросил он.

— Господи, Крестовский, я вот отвечаю на твои вопросы и думаю: когда же в тебе проснется чувство такта? Мало того, что я пришла к тебе, а у тебя, на минуточку, другая девушка, так ты меня еще о ней и расспрашиваешь.

Юла говорила спокойно, и Роман не был уверен, шутит ли она или обиделась всерьез, но на всякий случай поймал ее за плечи и, притянув к себе, поцеловал в макушку.

— Я спрашиваю из-за Волкова.

— Ну конечно, — отозвалась Юла, однако повернулась и обняла его в ответ, забираясь холодными пальцами под футболку и проводя ими по его спине.

Это было весьма неприятно, но Роман мужественно стерпел.

— Ну что, вперед, к кренделькам? — Он еще раз чмокнул ее в макушку, не решившись поцеловать нормально: вдруг на нем где-то капелька крови осталась, а он не Маша, у него бабушка фельдшером не работала.

Глава 9

Я защищаюсь, а ты защищаешь.

За почти час унылого сидения в мягком кресле в кабинете ректора в ожидании выволочки Димка извелся от безделья и начал подозревать, что ректор знает о нем гораздо больше, чем Димка думал вначале. Иначе как объяснить эту пытку? Лучше бы на него наорали или отправили на какие-нибудь полезные работы, но только не сидеть на одном месте.

Димка ненавидел сидеть. В детстве он даже за обеденным столом усидеть не мог. Отправит ложку в рот — и начинает ходить и о чем-то рассказывать, и так до следующей ложки. Он не помнил, чтобы родители делали ему замечания. Точнее, делали, но только за то, что болтает с набитым ртом, а не за то, что ходит вокруг стола.