Многогранники - Способина Наталья "Ledi Fiona"

— Роман… Роман… Роман, — повторяла мама, рыдая.

— Мама, пожалуйста, успокойся и скажи толком, что случилось.

— Патрик… — всхлипнула мама.

В душе Романа трепыхнулась надежда, что Патрика сожрал бешеный кенгуру.

— Что случилось? — повторил он, чувствуя, что паника немного отпускает. Черт с ним, с этим Патриком. Почему он должен его жалеть?

— Патрик меня ударил, — наконец между всхлипами выговорила мама.

— Что? — ошарашенно переспросил Роман. — Как?

В его картине мира мужчина не мог ударить женщину. Тем более его маму: такую хрупкую и нежную, такую…

— Ты обращалась в полицию? Где ты? Где он? Он сейчас тебе угрожает? — вопросы посыпались против его воли.

— Нет. — Мама уже не плакала, лишь всхлипывала. — Я не обращалась и не буду. Это бессмысленно, и меня могут просто не выпустить из страны. У него связи, а у меня здесь ничего…

Мама вдруг снова зарыдала, и у Романа заныло в груди. Как же он ненавидел, когда она плакала.

— Мама, подожди. Постой. Ты сейчас где и что будешь делать дальше? — Роман зачем-то толкнул дверь в ванную, автоматически зажегся свет.

— Я пока в Сиднее. Хочу вылететь домой. Но у меня нет ни пенса.

Роман закрыл дверь, потом вновь открыл, совершая бездумные действия, лишь бы не стоять на месте. Войдя в ванную, пустил воду в кране. Посмотрел на свое испуганное отражение в зеркале, заметил, что он в окровавленной рубашке, и, прижав телефон плечом к уху, принялся расстегивать пуговицы, вслушиваясь в мамины всхлипы.

— Ты звонила отцу?

— Да! — крикнула мама. — И он сказал, что Патрик, вероятно, не единственный олигарх в Сиднее и мне есть куда податься!

Роман замер с наполовину стянутой рубашкой.

— Что? Он не мог…

— Мог, Роман! — зло выкрикнула мама, будто это Роман сказал такие чудовищные слова.

— Подожди, — пробормотал он, потирая лоб. — Сколько тебе нужно? Сколько стоит билет до Москвы?

— До какой Москвы, Роман? Зачем мне в вашу чертову Москву? — Нервы у мамы сдали окончательно, и она вновь разрыдалась.

За всю свою жизнь Роман ни разу не слышал, чтобы мама так горько плакала.

Он стащил с себя наконец рубашку, бросил ее на пол и направился в гардеробную за чистой футболкой, действуя на автомате.

— Хорошо. Сколько нужно на билет до Лондона?

— Около тысячи фунтов.

Роман попытался в уме прикинуть, сколько это в рублях, и едва не присвистнул. У него не было таких денег. Хотя… ему же уже восемнадцать, значит, он может обналичить часть вклада…

Путаясь в вороте и рукавах, он наконец натянул футболку и произнес:

— Мама, ты успокойся. Я все решу.

Мама всхлипнула и попросила:

— Роман, поговори с отцом. Он не может оставить меня здесь. Я совершила ошибку, но я не перестала быть матерью его сына. Понимаешь?

— Да-да, мам, я понимаю. Я все улажу, — соврал он, понимая, что переубедить отца будет непросто.

В телефоне пошел сигнал второго вызова. Роман отнял трубку от уха и, взглянув на экран, торопливо сказал матери:

— Я наберу тебя… Алло, папа. Привет!

— Рома, а что у тебя в жизни происходит, а?

Тон отца не предвещал ничего хорошего. Роман длинно выдохнул, перед тем как спросить:

— А что?

— А почему мне звонят из универа и говорят, что вы с Димкой подрались, м? Да еще из-за дел амурных?

— Каких, прости? А, ты в этом смысле. Нет, там не то. Там…

— Роман, мы обсуждали вопрос твоей ответственности?

— Да. — Роман снова потер лоб, понимая, что подступиться к отцу, когда он в таком настроении, нереально.

— Тогда почему мой сын ввязывается в драку, как портовый грузчик, хотя умеет внятно излагать свою точку зрения минимум на трех языках, а?

— Папа, я… это недоразумение. Правда. Я обещаю, что больше такого не повторится. С Волковым я все решу.

— Я это слышал не ранее как вчера.

Голос у отца стал таким, что Роману захотелось, как в детстве, спрятаться под кровать. Но со своими почти шестью футами он уже и под кровать-то не влезет.

— Я разберусь.

— Отлично, — резко откликнулся отец и явно собрался распрощаться.

— Папа. — Роман решил попытать счастья, хоть и понимал, что момент, мягко говоря, неподходящий. — Мне мама звонила, и…

— Я в курсе, Роман. Твоя мама мне тоже звонила.

— И?

— Что «и»?

— Ты отправишь ей денег?

— Разумеется, нет.

— Как «нет»? — Роман, хоть и понимал, что отец может так ответить, все равно опешил.

— Роман, она сама выбрала себе мужчину. То, что он оказался вот таким, — не мои проблемы. Не я ее к нему толкал.

Роман сглотнул и неожиданно для самого себя прошептал:

— Как же не ты? Если бы у вас все хорошо было, она бы не ушла. Разве нет?

Отец очень долго молчал, а потом четко произнес:

— Мелко ты еще плаваешь, чтобы судить о том, в чем ничего не понимаешь, ясно? И да, если ты вдруг отправишь ей денег, я решу, что твои карманные расходы слишком завышены. Имей в виду.

С этими словами отец отключился. Роман же схватил с ближайшей полки какую-то декоративную фигню и, заорав, швырнул ею в противоположную стену. Декоративная фигня чудом разминулась с настенными часами, к удивлению, не разбилась и, упав на пол, покатилась… к ногам ошарашенной Маши Рябиной. Только тут Роман понял, что его гостья, оказывается, не ушла.

Некоторое время они в молчании смотрели друг на друга. Стараясь выровнять дыхание, Роман лихорадочно придумывал, что сказать, потому что в подобной ситуации он оказался впервые. Он очень надеялся, что Маша проявит тактичность и просто молча уйдет, однако она продолжала стоять у барной стойки, прижимая ладонь ко рту, и смотреть на него огромными глазами.

— Я все еще не маньяк, — наконец произнес Роман, стараясь разрядить обстановку.

Голос прозвучал неожиданно хрипло, и ему пришлось прокашляться.

— У тебя кровь. — Маша отняла руку от лица и заметалась по кухне, открывая все дверцы подряд. — Где у тебя холодильник?

— Слева, — указал Роман на встроенный холодильник и провел рукой под носом: дурацкое кровотечение возобновилось.

Маша открыла холодильник, чертыхнулась, закрыла и открыла уже морозильное отделение. Холодильник был большой и двустворчатый. Зачем, непонятно, если в нем одиноко стояла баночка с йогуртом да в двери ютилась пара пакетов молока.

В морозильнике было пусто. Мороженое Роман доел еще на прошлой неделе, а больше там ничего не водилось. Однако Маша выдвинула узкую полочку, о существовании которой Роман и не подозревал, и вытащила оттуда пакет с кубиками льда. Деловито осмотревшись, Маша выдвинула по очереди несколько ящиков и в третьем по счету нашла сложенные полотенца. Вооружившись парой полотенец и пакетом со льдом, она решительно двинулась в сторону Романа. Он очень хотел попросить ее уйти, но почему-то позволил ей взять себя за руку и отвести к дивану. Маша усадила его на пол, толкнув в плечо, заставила опереться о сиденье дивана и, положив на сиденье позади него диванную подушку, мягко, но настойчиво надавила Роману на лоб, вынуждая улечься на нее затылком.

Роман смотрел на нее во все глаза, не зная, как реагировать. Маша же как ни в чем не бывало сбегала на кухню, намочила полотенце и принялась вытирать ему лицо, будто он был маленьким ребенком. Роман зажмурился, чувствуя жуткую неловкость.

Маша осторожно сняла с него очки и приложила к заклеенной пластырем переносице пакет со льдом, предварительно замотав его в полотенце.

Роман твердо решил не открывать глаза.

Он слышал, как тикают настенные часы, негромко жужжит холодильник, едва слышно дышит Маша… На фоне этой тишины его сердце колотилось так громко, что Маша непременно должна была услышать.

— Я могу тебе помочь? — вдруг спросила она, и он распахнул глаза.

Без очков общая картинка смазывалась, однако сидящую совсем рядом Машу он видел удивительно четко. Серо-зеленые глаза, выбившиеся из прически пряди и очень встревоженное, сочувствующее лицо. Это немного отрезвило.