Кафе «Поющий енот» - Евгения Георгиевна Перова
– Она тебе нравится, правда?
– Нравится, – признался я, чувствуя, что краснею.
– Мне тоже. Она классная! И ты ей тоже нравишься.
– Откуда ты знаешь?!
– А вот и знаю.
– Так ты была бы не против? Если бы я… Если бы мы…
– Конечно, нет! Я только об этом и мечтаю!
– О чем именно? – спросил я дрожащим голосом.
– Как мы будем жить все вместе! Ты же это устроишь?
– Ну да… Конечно… Но все очень сложно, понимаешь?
– Вечно у вас, взрослых, какие-то дурацкие сложности. Просто скажи ей, и все. Ох, папа! Ты такой смешной!
Ухохочешься, точно. Скажи ей – и все! Как будто это так просто. Что прикажете делать, если у меня из головы вылетают вообще все слова, когда я вижу устремленный на себя вопросительный взгляд карих глаз Иоланды! А тут еще этот Рэйвен… Я видел, что Иоланда увлечена им, но не мог понять почему. Гитарист он, конечно, от Бога, что говорить. А так – довольно противный подросток. Я сам таким был когда-то: презирал окружающих меня жалких людишек и одновременно жаждал их обожания. Но странное дело: я ревновал, не отрицаю. И при этом чувствовал какую-то отстраненность, сладостную и болезненную одновременно: она выбрала другого – что я могу поделать? Ничего. Просто продолжать любить ее, не надеясь на взаимность. Такая вот возвышенная хрень завелась в моей душе, и что с ней делать, я не понимал. Но тут одновременно случились два события: я подслушал разговор Иоланды с Кваном, и мои надежды дружно расправили крылья. А визит Теодора помог поставить на место мою слегка съехавшую крышу.
Распрощавшись с Теодором и Анджеем, мы с Кваном поехали домой. Всю дорогу я молчал, настраиваясь на предстоящий мне – завтра же! – разговор с Иоландой. Кван в мои размышления не вмешивался, только порой поглядывал на меня, чуть усмехаясь. Выгрузил меня у крыльца, помахал и скрылся в ночи. А я, пребывая все в той же задумчивости, поднялся к себе, заглянул к Капустке – она спала. На полу валялась какая-то книга, я поднял – Марина Цветаева. Наверняка Иоланда забыла, она большая любительница поэзии. Я открыл томик там, где лежала закладка – сложенный конфетный фантик, – и с замиранием сердца прочел… Нет, услышал голос Иоланды, произносящий вот эти строки:
Наконец-то встретила
Надобного – мне:
У кого-то смертная
Надоба – во мне.
Что для ока – радуга,
Злаку – чернозем —
Человеку – надоба
Человека – в нем.
Мне дождя, и радуги,
И руки – нужней
Человека надоба
Рук – в руке моей.
И за то, что с язвою
Мне принес ладонь —
Эту руку – сразу бы
За тебя в огонь!
Я захлопнул книжку и до крови прикусил губу – забыла? Да она специально оставила тут книгу, специально отметила закладкой стихотворение! Чего тебе еще надо, болван? Каких доказательств?! «Наконец-то встретила надобного мне» – яснее некуда. Я посмотрел на часы – половина второго. Черт, поздно! Ладно, завтра так завтра. Прямо с утра. Как только проснусь, сразу же ринусь к Иоланде и…
Ну, там видно будет.
Правда, чтобы проснуться, хорошо бы для начала заснуть. Но с этим у меня возникли проблемы: спать я не мог. Категорически. Помаявшись некоторое время, включил компьютер и занялся веб-серфингом: бездумно перескакивал по разным ссылкам с сайта на сайт, не в силах ни на чем сосредоточиться. Каким-то неведомым образом меня занесло на FlightAware – сайт, на котором можно в реальном времени следить за авиарейсами. Тут я вспомнил про Теодора и решил взглянуть, как обстоит дело с его рейсом. Я слегка запутался во времени, поэтому решил, что самолет еще в пути, но потом сообразил, что тот должен был приземлиться еще минут двадцать назад. Но самолет не приземлился! Значок этого рейса все еще мигал над точкой, обозначающей пункт прилета. И долго мигал, я следил. Что за черт? Но тут значок погас, и появилась надпись: «Посадка совершена». Подождав некоторое время, я позвонил Теодору – молчание. Перезвонил еще раз через полчаса – снова молчание. Я забеспокоился и решил выяснить, в чем дело. Но пока я рылся на новостных и авиа-сайтах в поисках информации, новости нашли меня сами: ожил мой мобильник. Рингтон прозвучал так неожиданно, что я подскочил и поспешно схватил телефон. Но это был не Теодор. Выслушав сбивчивую речь Анджея, я долго сидел, глядя невидящим взглядом в темный экран компьютера, на котором медленно вращались какие-то цветные спирали. А потом понял, что должен немедленно увидеть Иоланду. Я выскочил за дверь и помчался, даже не подумав, что всего пять утра – наверняка она спит. Но Иоланда не спала. Она бежала мне навстречу. Мы встретились ровно посредине проезжей части и сразу обнялись. Так крепко, что не слышали ничего, кроме грохота собственных сердец, и, кажется, даже не дышали. Потом она тихо спросила:
– Ты уже знаешь, да? Про Теодора?
– Да. Мне позвонил Анджей.
– А я сама ему позвонила. Что-то волновалась, ну и вот… Так жалко. Просто ужасно. Мы с Теодором совсем мало общались, но все равно…
– Да, жалко. Но знаешь, о чем я подумал? Возможно, это и к лучшему. Для Теодора. Он же был смертельно болен. Его ждал очень болезненный финал. А тут – раз и готово! Никаких мучений.
– Анджей сказал странную вещь: «Теодор забрал себе нашу смерть». Больше никто не погиб. Пострадавшие есть, но умер только Теодор. А что случилось? Я толком не поняла.
– Похоже, отказал двигатель, потом шасси. Самолет кружил над аэродромом, вырабатывая горючее, и посадка была очень жесткой.
Иоланда печально смотрела на меня, в ее глазах стояли слезы. Боюсь, что в моих тоже. Мы одновременно смущенно улыбнулись, осознав, что обнимаемся. Еще чуть-чуть, и мы бы поцеловались, но тут водитель проезжавшей мимо машины с силой нажал на гудок, и мы отпрянули друг от друга.
– Пойдем? – спросила Иоланда.
– Пойдем! А куда?
– Ко мне. Ты не против?
И мы пошли. Наверно. Я не помню, потому что всю дорогу мог думать только о несостоявшемся поцелуе и о том, что могло бы за ним последовать. Оказавшись в комнате Иоланды,
