Знак даосов (СИ) - Шубникова Лариса

За окном дождь и не какой-нибудь, а тот, который в прогнозе погоды по телевидению называют – «временами». То есть, то нет. Потому и было решено обоими «молодоженами» не проводить экспериментов, а накрыть стол в гостиной, теперь уже уютной и красивой.

Нора в модной белоснежной рубашке и новых джинсах хлопотала у стола, стараясь не замечать грозно сопящего своего мужа. Тот стоял, прислонившись плечом к стене, и молчал. Тишину можно было бы назвать гнетущей, однако Нора не спешила печалиться по этому поводу. Она понимала, что причиной дурного настроения Игоря была она сама, и тихонько радовалась такому проявлению.

- Козявка, я все понимаю, но зачем так много вилок? – Игорь решился прервать молчание. – Думаешь, парни будут метать с двух рук, как оголодавшие волки?

- В каком смысле? – Нора слегка опешила. – Это для салата, а это для мяса. Всего две. Ты же сказал, что сделаешь мясо на углях.

После этих слов, Норе пришлось наблюдать хохочущего Мелехова.

- У-у-х, уморила, - он перевел дыхание. – Нор, я догадался, что вилки не просто так, а со смыслом. Только вот друзья у меня нормальные люди. И, честно, я сомневаюсь, что и ножи понадобятся. Давай упростим, а?

Игорь подошел к столу и собрал «лишние» вилки. Постоял, подумал, и оставил ножи.

- Ты уверен? – Нора сомневалась.

- Клянусь павлином.

- Я никогда не устраивала парадных обедов, - слегка покраснела Нора, - припомнила, как это делали мама и тётя Анечка.

Мелехов отвечать не стал, просто сделал шаг к ней, обнял и поцеловал в макушку.

- Это очень красиво, маленькая. Давай пригласим на обед Гирша? Он оценит все это и даже не спросит, для чего вилка большая, а для чего поменьше.

- А ты спросишь? – Нора растаяла совершенно от его теплых объятий и мягкого голоса.

- Конечно, нет. Я тупо сделаю так же, как ты и Гирш. Козявка, я тебя не опозорю, будь уверена.

Нора смотрела в глаза Мелехова, поражаясь их сиянию и какой-то непередаваемой нежности. Рука ее совершенно естественно легла на грудь Мелехова, и благодаря за что-то, и лаская. Тонкая ткань рубашки была теплой, сам Игорь – горячим. Как и его изменившийся взгляд.

Женское в Норе очнулось, пробудилось и заявило громко – он волнуется! Голова ее слегка закружилась, тело обмякло, а вот мысли наоборот, завертелись быстро, побежали по интересному маршруту: «Если я сейчас его поцелую, он что сделает?»

Норе показалось на секунду, что ответ она знает, но их уединение, как и объятия, были прерваны громким звонком домофона от ворот.

- Приехали, - Мелехов отпустил Нору и шагнул в прихожую. Там он нажал кнопку устройства и вот уже послышались голоса людей, для которых Нора выкладывала вилки на стол.

Глава 22

Игорь старательно жевал мясо. Нет, оно получилось не жестким, скорее, сочным и нежным. Жевал он исключительно для того, чтобы не начать бубнить.

Гости, что собрались сегодня в его доме – развеселились. Водка, вино и коньяк сделали свое дело. Нарядный и «вкусный» стол был разрушен, но удостоился всеобщего одобрения, и Нора получила массу комплиментов от мужской составляющей компании. Вот поэтому Игорь усердно жевал.

Он внимательно следил за тем, как Нора танцует с другом его окаянным – Сашкой Давыдовым. Рука Шурика – большая, смелая – поддерживала Нору за талию, сминала тонкую ткань белоснежной рубашки, которая так украшала маленькую. Сама Нора сияла, улыбалась и была оживлена.

- Гарик, ты не лопнешь? – Женька Самоедов, еще один приятель Игоря, стукнул его по плечу. – Еще чутка и ты начнешь стаканы грызть. Вот тебя колбасит-то.

- Жень, захлопнись. – Игорь понимал, что грубит, но сдержаться не смог.

- Она красивая, Гарик. И даже больше. С ней хочется быть мужиком. Чего выпучился? Да не о том я. Вот ты псих. С ней любой чувствует себя мужиком, во! Так-то я ничего не хочу сказать, но ты Саньку от нее отлепи. Накатил немало, а под градусом себя не помнит. Ты ж его знаешь.

- Угу. – Мелехов, понимая справедливость слов Женьки, поднялся из-за стола и двинулся к танцующим.

Он не дошел до «сладкой» парочки – его перехватила веселая и немножечко нетрезвая Катенька. Когда-то давно у Игоря с Катей была интрижка: легкая, без обязательств и последующих поползновений. Теперь Катерина встречалась с Борькой Носовым, но, вероятно, по привычке, строила глазки бывшему своему аманту*.

От автора: Амант (amant) – любовник.

- Гаренька, потанцуем? – Катина рука уже легла на плечо Мелехова, и тот чудом сдержался, чтобы не оттолкнуть девушку.

- Катён, давай чуть попозже, а? Ты Борьку лучше пригласи. Он, как обычно, присел на уши Кошкину. Еще минут десять и начнется. Сегодня закусились из-за китайцев.

Оставил удивленную Катюшу и подошел к Норе и Сашке. Приятель сладко пел малявке в уши о каком-то озере, о соснах и уже приглашал поехать на пикник.

- Сань, тебя Женька требует. У него тост родился. За жизнь, за тебя и за пикник, – Игорь выцарапал из рук дюжего приятеля Нору. – Иди, Шура, иди.

- Понял, не дурак, - подмигнул глумливо Санёк, - Гарик, ну ты даешь.

Мелехов покрепче обнял Нору и понял – отпустило. Ну, жевать уже точно не хотелось. Не успел подумать о такой вот странности, как попал в новую непонятность.

Верхний свет давно погасили – танцы требовали лёгкого интима, полумрака. Сейчас мягкое свечение ламп, которые расставила Нора в гостиной, ложился теплым золотом на людей, стены и на Нору. В этом загадочном мерцании лицо ее сияло, кожа золотилась, а глаза сверкали ни много, ни мало – драгоценным сапфиром. Мелехов притянул маленькую ближе к себе, обрадовался ее теплой ладошке, что устроилась удобно на его плече.

- Нор, наш первый танец? – сказал и удивился тому, как прозвучал его голос.

Затем удивление перешло в изумление – он поймал себя на том, что разглядывает свою козявочную жену и не просто, а по-мужски. Если разум его отказывался верить в это вот чудное, то взгляд недурно справлялся без всякой помощи. Густые локоны – темные, блестящие – лежали на плечах маленькой Норы, к ним хотелось прикоснуться, а лучше, прихватить рукой и не отпускать. Белоснежная рубашка оттеняла золотистую кожу, и взгляд Мелехова, оставшийся без контроля разума, прекрасно прошелся по лицу Норы, по ее шее, дотянулся до застегнутой пуговки рубашки и споткнулся о ткань, что скрывала грудь.

А еще Нора смотрела. Смотрела так, будто ждала чего-то огромного, чудесного, а он, Игорь, мог и должен был дать ей это. А чего?

- Ты что так смотришь, малявка? Я похорошел? – и выдал улыбку, скрыл за ней свое волнение.

- Похорошел. Ты снова стал веселым как в детстве. Я помню тебя таким, Игорь. Ты всегда так улыбался мне.

Улыбка сошла с лица Мелехова, слетела осенним листом. Он смотрел в самые синие на свете глаза, изумляясь все больше и больше. Почему он раньше не видел вот этого сияния, этой нежности?

- Аллё! Молодые, вы чего там застыли-то? – громко прокричал Женька. – Это у вас танец такой? Стоячий?

- Женёк, ну чего ты прилип к ним? У них медовый месяц. – Катенька хихикала пьяненько. – Им надо кричать: «Горько!».

- Горько! Горько!! – нестройный, но очень веселый хор гостей настаивал на своем, просил и приказывал одновременно.

- Вы что, на свадьбе?! – Игорь с трудом оторвал взгляд от Норы и принялся возражать пьяноватому собранию. – Опоздали. Нор, скажи хоть ты им, ведь не отвяжутся.

И снова посмотрел на свою крошечную жену. Встретил ее синейший взгляд полный разочарования, и пропал.

Кто угодно, только не Нора! Он мог принять любое ее проявление: сострадание, обиду, злость. Но только не разочарование. Вихрем пронеслось в мыслях – Нора, даже будучи малышкой, смотрела с восхищением, радовалась о нем и была искренней по отношению к нему: хулигану, сироте, драчуну. Рядом с ней он чувствовал себя героем, защитником, личностью, и мог смело уважать себя за это. Так что сейчас произошло? Что это такое? Зачем?

Мелехов не успел понять и додумать, обхватил Нору двумя руками, прижал к себе и склонился к ее губам. Мысль о том, что целовать малышку неправильно и беззаконно, неприятно обжигала. Однако исчезла спустя мгновение.