Луиза Розетт - Признания без пяти минут подружки (ЛП)
Не было ни единого плохого или подлого письма — или упоминания списка шлюх. Ни единого. Как будто он никогда и не существовал.
Трейси совершила пиар—подвиг эпических масштабов. Из Шлюхи №1 она за один вечер превратилась в крутейшую знаменитость Юнион Хай. Теперь старшеклассники здороваются с ней в коридорах, только чтобы она заметила, в чем они одеты. А я горжусь, что сыграла маленькую роль в ее успехе.
Так что — да, сегодня я довольно хорошо себя чувствую. Можно даже сказать, что я готова зажечь.
— Хорошо, народ! — говорит мистер Доннелли, хлопнув в ладоши. — Мы будем петь, потом перейдем к игре, потом — к танцам. — Он опускает взгляд на свой планшет и закладывает ручку за ухо. — Митчелл Кляйн? Ты готов?
Митчелл поднимается по ступенькам на сцену, где поет фрагмент песни из «Что бы ни случилось» под названием «Это несравненно». Сразу же выхожу из себя — это моя запасная песня. Я кручусь на своем месте, чтобы увидеть Холли, которая так возбуждена из—за прослушивания, что практически выпрыгивает из кресла. Она машет мне и показывает поднятые большие пальцы, а ее белые зубы блестят, как в рекламе жевательной резинки.
Роберт, сидящий рядом с ней, сгорбился в своем кресле, на шее у него намотан красный шарф, а взгляд как лазерный луч направлены на Митчелла Кляйна. На долю секунды он смотрит в мою сторону и слегка мне кивает, а потом возвращается к созерцанию Митчелла, у которого, как выяснилось, более приятный голос, чем я могла ожидать.
К концу песни Митчелл выглядит чрезвычайно довольным, а когда он садится на свое место, бросает самодовольный взгляд на Роберта. Я почти слышу, как Роберт скрипит зубами, словно ему пришлось глотнуть серной кислоты. Роберт крепко завязал свой шарф, и до меня вдруг доходит, что в этом году я не видела, чтобы он курил. Должно быть, бросил.
Забавно — никогда не думала, что Роберт бросит курить ради чего-то. Или ради кого-то.
После нескольких человек, которые не могут пробраться через свои шестнадцать тактов — потому что они или хихикают, или сбиваются с ритма, или просто находятся в прострации и замолкают перед всеми — мистер Доннелли вызывает: «Стефани Трейнер».
Кажется, что тишина обрушивается на зал, когда Стефани поднимается с места, высокая как супермодель в своих туфлях на платформе, ее рыжие волосы блестят, а щеки от волнения покрылись румянцем. Она идет, немного спотыкаясь, потому что у нее трясутся ноги, затем останавливается, делает глубокий вдох и тут же отбрасывает свою нервозность. Я просто вижу, как это происходит. Как будто она решила, что хватит уже волноваться, и нервозность исчезла, оставив после себя в высшей степени уверенное создание в супермилом наряде, которое чувствует себя как дома на океанском лайнере, где и происходит действие «Что бы ни случилось».
Я смотрю на свою обрезанную джинсовую юбку и футболку с певицей Файст и понимаю, что мой наряд — не то, что нужно для успеха. Если только мистер Доннелли вдруг не окажется фанатом Файст.
Стефани поднимается по ступенькам на сцену, прочищает горло и, не представляясь и не позволяя даже мистеру Доннелли спросить: «Что ты нам сегодня споешь?», начинает петь а капелла песню Тейлор Свифт «Мой».
И это звучит потрясающе.
Абсолютно, шокирующе потрясающе. Не то, чтобы она пела как Тейлор Свифт — скорее, даже наоборот. У нее собственное звучание, как будто это ее песня. Уверена, что ее слышно даже на улице и уж точно за пределами актового зала. Она выглядит такой счастливой, такой естественной, что мистер Доннелли забывает остановить ее после шестнадцати тактов, и она снова поет припев. Когда она заканчивает, весь зал визжит так, словно на сцене стоит настоящая Тейлор Свифт.
Когда она возвращается на свое место, «дав пять» практически каждому в зале, я наклоняюсь к ней и говорю:
— Не знала, что ты можешь так петь!
Она хихикает, перекидывает волосы через плечо и отвечает:
— Я тоже!
Мне приходится очень сильно бороться с раздражением из-за того, что моя подруга этим летом магическим образом трансформировалась в богиню, в то время как я помогала жителям Юнион выбрать между оригинальным, обтягивающим и свободным кроем.
Когда аплодисменты смолкают, мистер Доннелли жизнерадостно вызывает: «Холли Тейлор — на сцену, пожалуйста». Холли вскакивает — она выглядит идеально в платье с цветочным узором и черных сапогах до колен. Она поднимается на сцену и говорит, как будто делала это уже миллион раз: «Всем привет! Я Холли Тейлор, и я новенькая в Юнион. Я недавно переехала из Лос—Анджелеса. Сегодня я спою «Всю ночь» Коула Портера, которую поет персонаж Хоуп в этом мюзикле. Надеюсь, вам понравится. Это одна из моих любимых песен».
А потом, само собой разумеется, Холли открывает рот и поет эту известную балладу красиво и завораживающе. Мистер Доннелли выпрямляется, его глаза горят — ясное дело, что он невероятно взбудоражен из-за того, что нашел не одну, а целых две, блестящих певицы за первые полчаса прослушивания.
Когда Холли возвращается на место, Роберт обнимает ее, целует в щеку и улыбается всем, излучая такую гордость, что становится неловко.
Каково это — иметь парня, который считает тебя величайшим, что есть в мире?
Мистер Доннелли встает, смотрит в свой список, и я уже знаю, что сейчас произойдет — он называет мое имя.
Я должна петь после Стефани и Холли. Фан-блин-тастика.
Я иду к сцене, и все вокруг становится немного неустойчивым. У меня все плывет в глазах и такое ощущение, что меня сейчас вырвет. Холли говорила, что если я начну нервничать, мне нужно просто представить, как будто я в своей спальне и пою сама себе. Но внезапно у меня возникает один из этих бредовых моментов — кажется, что на всех этих людей, сидящих в зале, падает балкон, раздавливает их, и вокруг сплошная кровь и конечности. Я трясу головой, чтобы избавиться от этой картины, и слышу, как мистер Доннелли спрашивает: «Что ты поешь сегодня, Роуз?» Я умудряюсь ответить, и он говорит: «А, «Девять». Отличный выбор! Начинай, когда будешь готова».
«Когда будешь готова» — никто и никогда не говорит это в прямом смысле. Если я буду ждать, когда буду готова, я простою здесь всю оставшуюся жизнь.
Я смотрю вниз, на пол, на случай, если мои одноклассники до сих пор раздавлены балконом, и начинаю петь. Получается слишком высоко и приходится начать заново. Мистер Доннелли говорит:
— Звучит неплохо, Роуз. Просто не торопись. — На этот раз начинаю ниже, а через несколько секунд забываю все слова.
Поднимаю взгляд и вижу Холли, на ее лице застыла улыбка, как будто она пытается оставаться позитивной, но на самом деле, она огорчена происходящим. Она начинает подсказывать мне слова, но я отвлекаюсь на Роберта, который даже не смотрит на меня. Он не отрывает взгляд от высокого потолка зала. Мистер Доннелли дает мне текст и говорит, чтобы начала еще раз. На этот раз я пою до конца, но понятия не имею, как это звучало, фальшивила ли я и так далее.
