Луиза Розетт - Признания без пяти минут подружки (ЛП)
— М-м, я видела тебя с Региной. Мне показалось, вы ссорились.
—Просто разговаривали, — сделав паузу, говорит он.
— Я ничего... не слышала. Если тебе интересно.
Он не говорит, интересно ему или нет.
Я думаю, что, возможно, пора начать использовать прямой подход к Джейми Форта.
— Что с ней происходит? — В сумке пищит телефон. — Извини, — говорю я, быстро достаю и смотрю на него. Это Трейси. Она пишет: «Нужно с тобой поговорить». Я кладу телефон обратно в сумку. — Ты не должен говорить мне сейчас, если не хочешь. Можешь сказать в субботу.
Я сейчас ткну себя в глаз. Я не собиралась говорить о субботе – ни единого слова. Теперь это звучит так, будто я ему напоминаю. Или выуживаю информацию.
— Роуз, смотри... я работаю в субботу.
Разочарование тяжестью наполняет мою грудь. Не уверена, почему мое первое побуждение – сделать вид, что меня это не волнует, вести себя так, словно он только что не пренебрег мной – снова. Думаю обо всем этом высказывании правды, которому я научилась на терапии. Интересно, какого черта я не могу применить это здесь.
— У тебя есть работа?— спрашиваю я так буднично, насколько это возможно.
— Да. И некоторое время я буду работать почти каждый вечер. Но скоро я собираюсь освободить пятницу или субботу.
Я смотрю на свои ноги, втиснутые в балетки, и воображаю, что если бы я только надела ботинки, этого бы не случилось. Пока я заключаю с собой пакт о ненадевании балеток, в мое поле зрения попадает рука Джейми. Я чувствую, как его теплые пальцы поднимают мой подбородок, чтобы заставить меня смотреть ему прямо в глаза.
— Я задолжал своему папе, когда меня арестовали.
Интересно, мои родители потребовали бы, чтобы я вернула им долг, если бы оказалась за решеткой? А еще интересно, что произойдет, если я прямо сейчас поцелую Джейми. Естественно, эти две мысли не связаны между собой. Мне очень трудно думать головой, потому что я все еще чувствую прикосновение Джейми на своей коже.
— Прости, — говорит он.
— Ого, два извинения за четыре дня. — Пытаюсь вызвать в себе ту бойкость, которая появилась той ночью, но при свете дня это не так-то просто. Похоже, я слишком стараюсь. — Если честно, я все равно не думала, что мы с тобой поужинаем.
—Мне просто нужно несколько недель, — говорит он.
Мой телефон снова пищит.
— Мне надо идти. — Часть меня хочет взять свои слова обратно – мое общение с Джейми происходит настолько редко, что я не должна первая его заканчивать. Другая часть меня горда собой.
Джейми кивает.
— Увидимся, Роуз.
Ухожу раньше, чем уходит он, и пока иду по склону к парковке для учеников, заставляю себя досчитать до тридцати, прежде чем обернуться. Он идет мимо дальней стороны беговой дорожки, где в прошлом году я выясняла отношения с Региной. Благодаря ему меня не выгнали из школы. Благодаря ей у меня остались шрамы на предплечьях и голенях.
Когда я подхожу к машине Трейси, в которой нет Трейси, я отправляю ей сообщение и взбираюсь на капот. Пока я жду, открываю «Фото» на телефоне – моему мозгу нужно отвлечься от попыток осмыслить случившееся. Я продвинулась уже больше, чем на полпути, в удалении фотографий брата. Когда я только начинала, я по-настоящему рассматривала каждое фото, но теперь я их просто пролистываю. Удалить, удалить, удалить.
Я уже готова удалить №503, но останавливаюсь, засомневавшись в том, что я вижу.
На фото Питер и Аманда склонились над журнальным столиком с соломинками в руках, как будто собираются пить из одного стакана. Но только стакана там нет, а соломинки наполовину короче, чем должны быть. Не совсем понятно, что они делают – их лица частично закрывает чья-то рука, которая влезла в кадр – но тот, кто видел такое в фильмах, сможет справиться с этой загадкой.
Не тратя время на раздумья, я звоню Питеру. Я шокирована и обеспокоена, и мне нужно услышать его голос. Гудки идут и идут, и прямо перед переходом в режим автоответчика, Аманда берет трубку.
— Роза, привет, это Аманда! Как дела? — выпаливает она. Слышу голос Питера, говорящего, как правильно произносится мое имя. — О-о-ой, прости. Роуз. Что случилось, милашка?
Боже, я ненавижу эту девушку. Я стараюсь не ненавидеть людей, но ее я ненавижу.
— Могу я поговорить с моим братом?
— Он не может прямо сейчас говорить, — она лжет.
— Он там. Я слышу его.
На секунду в трубке раздается шуршание, как будто она прикрывает ее рукой. Я слышу их смех, а потом... вот и он. Странно слышать его голос после того, как мы некоторое время не общались.
— Привет, Рози.
Я вдруг понимаю, что не знаю, как поднять тему с этим фото. Мне хочется, но слова просто не приходят в голову. А что, если на фото не то, что я думаю, и я окончательно опозорюсь?
Слышно, как Аманда подпевает чему–то, что я не могу разобрать. Естественно, поет плохо.
— Как дела? — спрашивает Питер. Он говорит осторожно, словно очень старается, чтобы его речь была нормальной. В трубке снова немного шуршит, а затем я слышу, как он выдыхает и говорит: — Спасибо, детка. — Он что-то курит.
— Первый день в школе, — быстро говорю я, потому что больше сказать нечего.
— О, точно. Зашибись! Аманда, у нее сегодня первый день в школе, — говорит он ей, и она издает свое раздражающее: «О-о-о-о-о!». — Как он прошел?
— Эм… закончился. Все было хорошо.
— Здорово.
Не знаю, почему мне требуется мужество, чтобы заговорить об этом с братом. Задумываюсь, какой реакции хотел бы от меня папа. Ему бы хотелось, чтобы я просто сказала это вслух, просто спросила у Питера, что происходит. Думаю, что готова это сделать, но передо мной возникает Трейси, подпрыгивающая от возбуждения. Ее счастливый вид несколько смущает, поскольку сегодня я не раз видела ее в слезах.
— С кем ты разговариваешь? — спрашивает она.
— С Питером.
Ее глаза становятся огромными, и она выхватывает у меня телефон, а я не успеваю ее остановить.
— Питер! Это Трейси!— пронзительно кричит она. Слышу, как он смеется, и это вызывает смех и у нее. — О, Господи, это был самый ненормальный первый день. Ты не поверишь, что случилось.— Она продолжает хихикать, когда Питер что–то говорит, отходит от меня на несколько шагов и ходит кругами, перебирая свои волосы. Потом она смотрит на меня. — Я буду, конечно, буду. Но у нее все хорошо. За нее больше не переживай, и за меня тоже. Теперь мы в десятом классе. Хотя мы обе сегодня попали в список шлюх.
— Трейси, зачем ты ему рассказываешь?
— Это вообще отлично, — добавляет она, игнорируя меня, — потому что у меня есть секретное оружие. Пусть даже я не могу тебе сказать, какое. Совсем скоро узнаешь. Ладно... ладно, пока, Питер.
