Дениз Робинс - Милая Кассандра
Справа от дома торчала удивительная постройка — колокольня с колоколом; на вершине этого сооружения был водружен флюгер.
Взоры молодой четы, поглощенной этим зрелищем, обратились влево, и влюбленные увидели главную достопримечательность дома. Не иначе как плод ностальгической фантазии мужа тетушки Цинтии: полностью застекленная, типично голландская веранда, огибавшая дом. А прямо под ней плескалась вода. С изумлением и некоторым трепетом Кевин и Касс смотрели на довольно внушительный водоем, который можно было даже назвать озером. В ясную погоду оно смотрелось, должно быть, чудесно; впрочем, в это ненастное, пасмурное утро величественное зрелище приобрело мрачный оттенок. По небу ползли свинцовые тучи, вода казалась грязно-бурой. Противоположный берег был обрамлен темной полосой берез, серебристых тополей и кленов; над озером склонялись плакучие ивы, купая длинные ветви в воде.
— Ах, какая прелесть! — радостно воскликнула девушка.
— Я так понимаю, можно обойти пруд кругом, — заметил молодой человек. — Слушай, а что это там — неужели сарай для лодок, вон, с другой стороны, а, Касс?
— Да, точно, — согласилась она.
— Тогда там должна быть лодка, — сообразил Кевин.
— Поздравляю с открытием, мой дорогой Мегрэ, — хмыкнула Кассандра.
— Просто невероятно. — Ее муж покачал головой. — Можно прямо с веранды прыгнуть в воду. Наверное, когда из дома смотришь на пруд, кажется, что плывешь на корабле, — веранда нависает над водой.
— Кевин, это просто фантастика! — счастливо рассмеялась Касс. — Я ничего подобного раньше не видела!
— Да, только вот где нам взять такие фантастические средства, чтобы содержать в порядке этот громадный домище.
— Его и раньше нечасто ремонтировали — ты же видишь, он совсем запущен, — откликнулась девушка. — Смотри, смотри, какие там чудные птички на воде! Ой, смотри сюда! Здесь утки. И разных пород, и даже пара гусей только что перебралась на тот берег. Видишь, Кевин? Да это просто рай, можно сутками любоваться на пруд и на птиц. Поэтому твой дядя, наверное, и купил этот дом — не из-за этого уродливого строения, а ради озера. Потому что на пруд оно совсем не похоже.
— Называй как хочешь, дорогая. Мы все равно отсюда никуда не денемся, — проговорил парень. Вид у него при этом был растерянный до крайности.
— Но это просто дворец после нашей квартирки, ты только подумай! — воскликнула Касс, расстегивая куртку и закидывая руки за голову. — Будет ради чего работать!
— Да, и будет ради чего умирать с голоду, — сухо подхватил ее муж.
— Кевин, перестань так мрачно смотреть на вещи, — откликнулась Кассандра. — Пойдем посмотрим наше жилище. Мы же еще не видели, что там внутри.
— Только держи меня покрепче, а то у меня что-то голова кружится. — И, притворяясь, что пошатывается, молодой человек ухватился за нее.
Таксист, стоя рядом с открытой дверцей и закуривая сигарету, бросил на них загадочный взгляд.
— Я вам еще нужен? — спросил он. — Мне вас ждать?
— Нет, не ждите, — пробормотал Кевин, шаря в кармане. — Я сразу расплачусь. А обратно на станцию мы пешком дойдем.
Водитель взял плату и чаевые и оглядел молодую парочку с добродушной усмешкой.
— По мне так лучше жить в деревне, — заявил он. — Немного на отшибе этот дом, да?
— Ничего, нам это даже нравится, — ответил Мартин и добавил: — А вы, случайно, не знали мою тетю, миссис де Грут?
— Да, я их обоих знал, — кивнул шофер. — Она была очень милая, приятная леди и сильно любила свой сад. Последние два года мучилась с ногами, не могла уже много работать и все сидела, бывало, целыми днями в этой вот стеклянной будке да смотрела на птиц. Видали там гусей? — И он указал на пару пернатых, быстро подплывающих к дому.
Теперь молодые супруги разглядели красивые синеватые шейки и бело-золотистые перья птиц.
— Китайские гуси, так они называются. Мистер де Грут — это он их разводил — любитель был, — рассказывал таксист. — И дикие утки тоже тут водятся — парочка, с такими крестиками на голове, называются «поганки». Они здесь вроде уже лет восемь, так я думаю.
— Мне кажется, — заметил Мартин, — что мы или полюбим птиц, или уедем отсюда.
Шофер внимательно посмотрел на долговязого молодого человека в голубых джинсах и пиджаке. «Ничего, симпатичный вроде парень», — подумал он.
— А вы что, новые владельцы? — спросил водитель.
— Да, — кивнул Кевин и впервые по-настоящему ощутил восторг от своего нового приобретения.
Однако восторг его немного поубавился, когда они с Касс неторопливо прошлись по дому.
Размер его был почти пугающим, как и царившее в нем запустение. Очень легко, думала Касс, понять характер человека, когда видишь его жилище. Голландец, муж тети, проявил свои пристрастия в основном в возведении разнообразных пристроек, в обустройстве пруда и разведении птиц; к тому же дом был обставлен темной дубовой мебелью.
Особенно был заметен голландский дух в столовой — прежде всего в двух больших портретах, писанных маслом, изображавших улыбающуюся розовощекую женщину в национальном костюме и красноносого пожилого мужчину, курившего трубку. Живое воображение Кевина вмиг нарисовало прижизненный портрет самого де Грута: дородный, с двойным подбородком, добродушный господин, похожий на человека на картине.
Гостиная, состоящая из двух смежных комнат, имела три стеклянные двери, выходившие на веранду. Им пришлось сначала снять ставни и открыть окна, и тогда их взорам предстало озеро. Но как только в комнаты проник свет, в них сразу обнаружились пыль и печальное запустение.
Дорогие обои когда-то были нежно-голубыми, с позлащенным рисунком. Теперь цвет их поблек, а узор полустерся. В комнатах висело множество картин, в основном акварелей, — городские сценки в Кейптауне, выполненные местными живописцами, в тяжелых золоченых рамах. Но была одна картина, действительно замечательная, — она висела над камином, и Кевин тут же влюбился в нее, — это было очень живое изображение столовой горы, тоже кисти какого-то южноафриканского художника.
— Это я возьму себе, — заявил парень. — А ты можешь брать себе все остальное.
Касс оглянулась по сторонам и заморгала. Что же ей взять? Тетя Цинтия, судя по всему, была страстной собирательницей всяких мелких безделушек. В ее комнатах почти не было тяжеловесной голландской мебели — только небольшой секретер из атласного дерева. Остальная мебель была такой, какую можно найти в любом лондонском магазине, — полированное дерево неопределенного стиля: маленькие столики и этажерка, набитая фарфоровыми статуэтками, привезенными из многочисленных путешествий. Рядами стояли вырезанные из дерева фигурки африканских животных — жирафов, антилоп, слонов; плетеные коврики, медные подносы, множество фотографий в массивных рамках, которые у Касс сейчас не было времени рассматривать. Крашеные книжные полки уставлены романами. Чугунная витая подставка уставлена горшками с давно уже высохшими без воды растениями. Огромное пианино занимало целый угол комнаты.
