Ивана Трамп - Только про любовь
Людвигу нравился Иржка Коваш. Он восхищался тем, что Иржка противостоит бездарному директору, готовому превратить в ад жизнь сотрудников. Людвиг считал его компетентным и честным, без капризов и высокомерия. Людвиг попросил совета у жены, потому что просьба Иржки поставила его в тупик. Ему не нравилось это щекотливое положение, он не знал, что делать, не знал, чего от него ждут.
В конце концов, после двух бессонных ночей он решил поймать Иржку на слове. Когда Катринка явилась на работу, он вручил ей ключ и рабочую одежду и, сославшись на то, что одна из его уборщиц заболела, попросил заменить ее и вымыть женские душевые и туалеты на втором этаже, а также примыкающую к бассейну территорию и коридоры. Он увидел, как вспыхнуло ее лицо, и готов уже был отменить приказ, но вспомнил об Иржке и промолчал.
Пока Катринка отмывала зеленый кафель в душах и протирала хромированные водопроводные трубы, злость ее рассеялась. Она даже испытала удовлетворение, увидев, как засиял кафель и сверкают трубы, как блестят туалеты после ее уборки. Но оно было кратковременным: закончится тренировка, и десять, пятнадцать, двадцать молодых женщин придут из бассейна и испортят всю эту красоту.
– Но это не так страшно, – призналась она Томашу, забежав к нему по дороге домой.
Томаш, который возвратился домой со стройки, согласно закивал грязной головой.
– Да, – согласился он, – физический труд может приносить удовлетворение. Но я не хочу всю жизнь так работать.
– Конечно, – поддержала его Катринка, ужасаясь такой перспективе.
Катринка хранила глубокое молчание вечером за обедом, занятая своими мыслями. Никто из родителей не вызывал ее на разговор, хотя Милена бросала встревоженные взгляды в ее сторону, а Иржка был очень доволен собой, уверенный, что все идет по плану.
– Но почему именно уборщицей? – спросила его Милена, когда они легли спать. – Ее хрупкие плечи виднелись из-под простыни, каштановые волосы разметались на подушке, а красивое лицо было серьезным. – Когда ты говорил о работе в спортивном комплексе, я думала, что ты имеешь в виду службу в офисе или тренерскую работу.
– Катринка думала так же, я уверен, – с удовлетворением заметил Иржка. – Но мой план лучше. Намного лучше.
Милена подумала о том, как много приходилось работать ей и Иржке, чтобы быть уверенными, что у Катринки будет все самое лучшее, и вот теперь их дочь, свет всей их жизни, моет туалеты. Невероятно.
– Ты можешь подыскать ей что-нибудь еще?
Широкие пальцы Иржки медленно двигались по обнаженной руке жены к узенькой бретельке ее ночной сорочки.
– Ты доверяешь мне? – спросил он.
– Конечно, я доверяю тебе, – ответила она. Но он хорошо знал, что она никому не доверяет, когда дело касается Катринки. – Иногда, правда, я не понимаю тебя, вот и все. Да, не понимаю.
– Не понимаешь? – спросил он, и его рука опустилась ниже, к ее груди.
Она, кажется, догадалась.
– Что ты думаешь о Катринке и Томаше? – поинтересовалась Милена.
– Думаю, что они друзья, – предположил он, чувствуя, куда она клонит.
– Ты не думаешь, что они слишком много времени проводят вместе?
– Думаю, что в голове у них нет никаких мыслей о сексе, – успокоил ее Иржка.
Она испуганно отодвинулась от него:
– Я не это имела в виду.
– Тогда что же ты имела в виду?
Милена начала было говорить, но замолчала, поняв, что он был прав.
– А ты уверен? – еще раз спросила она.
Смеясь, он обнял ее.
– Да, – убежденно сказал он. – Они играют, как дети. Ты же видишь, как они невинны.
– А ты наблюдаешь за ними? – Иногда ей казалось, что она проворливее Иржки. Если бы ум измерялся количеством прочитанных книг, наверное, она была бы права. Но в реальной жизни, к ее удивлению, Иржка всегда был проницательнее Милены.
– Она моя дочь, да? – Он вздохнул. – Но мы не сможем постоянно опекать ее. Мы не сможем всегда защищать ее. Мы делаем все, что в наших силах. Мы учим ее всему, что она должна знать. А потом, – добавил он, крепко обняв жену, – мы отпустим ее и будем держаться друг за друга.
Каждый день в течение трех недель Катринка мыла шваброй коридоры и кафельный пол вокруг бассейна, чистила душ и драила водопроводные трубы, подметала лестницы и вытирала перила. Иногда ей хотелось поплавать в бассейне вместе с другими или заняться гимнастикой, но она смиренно работала. Мимо проходили мальчики ее возраста, нерешительно ей улыбаясь, и изредка она прерывала работу, чтобы поговорить с ними. Когда ее подруги застали в первый раз Катринку за этой работой, она поначалу смутилась, но потом поняла, что, поскольку ее отец занимает в комплексе важное положение, они не будут относиться к ней с пренебрежением из-за этой работы, а скорее станут завидовать ее возможности заработать летом деньги. Удивительно, но они действительно завидовали ей. Если бы они не относились хорошо к Иржке Ковашу, то подумали бы, что он злоупотребляет своим положением, устроив на работу свою дочь. Катринке их зависть показалась забавной. Над кем-нибудь другим, может, и стали бы насмехаться из-за этой работы, но не над ней, потому что все знали, кто она, и думали, что у нее есть власть, а это и вызывало зависть.
Для Катринки это был не единственный урок, который она здесь усвоила. К концу первой недели работы в спортивном комплексе Катринка поняла, какую цель преследовал Иржка, настаивая на ее работе: хотя блеск хромированных кранов и вызывал порой удовлетворение, но работать здесь было скучно, И, как того и хотел отец, она начала думать о своем будущем, о жизни без лыж.
В свое время, катаясь на лыжах, Катринка сломала ногу и руку. Она растянула мышцу и вывихнула лодыжку. Молодая и здоровая она быстро поправилась. Но она знала спортсменов, чьи травмы положили конец их карьере. Первый раз ей пришло в голову, что это и для нее не исключено. Эта мысль ужаснула ее. Что же станет тогда с ее радужными планами? Без образования, без профессии она будет приговорена к тяжелой, нудной работе, к такой, как эта, а может, и еще хуже. Катринка не отрицала то, чему Иржка учил ее: что любая работа необходима и ценна, что нужно уважать тех, кто ее выполняет, – но она не хотела терять время, выполняя неинтересную работу. И не потому, что за нее мало платили, хотя цена лыж убеждала ее в силе денег, а потому, что от нее можно было сойти с ума от скуки. Она пообещала себе, что не позволит этому случиться. Никогда. Она лучше умрет!
Глава 10
– Катринка, сюда!
Стоя около двери, Катринка вглядывалась в полумрак кафе и сквозь табачный дым пыталась увидеть Томаша.
«Максимилианка», большое и шумное кафе, отделанное темным деревом и медью, находилось неподалеку от Академии изящных искусств и было любимым пристанищем студентов отделения кино. Там недорого и обильно кормили и поили чешским вином. Время тянулось там медленно, обслуживали вяло, а дирекция не только не возражала против буйного поведения посетителей, но, казалось, всячески поддерживала репутацию кафе, как места, где бурные интеллектуальные дискуссии нередко переходят в рукоприкладство. С помощью кулаков студенты только и могли что-либо доказать или отстоять свою подругу. Такие стычки частенько перемежались страстными дебатами.
