Пола Сторидж - Желтая долина, или Поющие в терновнике 4
– Нога сломана, – упавшим голосом повторил Брайен. – Но… Что это?
Один из секундантов нагнулся и поднял с ринга маленькую, растоптанную ногой Брайена, скользкую кожуру от банана…
Невольно взгляды зрителей обратились в сторону Томпсона.
Он направлялся к выходу с обычным для себя важным и чуточку надменным видом. В руке у него было несколько желтых бананов – то, что осталось от грозди…»
Когда аббат завершил свой рассказ, ресторан уже закрывался. Последние посетители выходили оттуда, официанты убирали со столов приборы и гасили свечи.
Аббат поднялся.
– Ну что – может быть, немного прогуляемся? – предложил он Лиону.
Тот, подумав, согласился.
– Хорошо…
И они, выйдя из двери ресторана, неспешно пошли по улицам ночного Лондона.
Перед ними, позади них и сбоку плыло великое множество огней – проезжавшие автомобили и автобусы слепили их фарами, Неоновые огни рекламы, казалось, взбесились – от их пестроты и постоянной переменчивости рябило в глазах.
Город жил своей обычной ночной жизнью, и никому не было дела до провинциального католического священника, прибывшего в Лондон, его приятеля.
Они шли вдоль улицы.
Некоторое время и О'Коннер, и Лион молчали. Затем Хартгейм, видимо, только лишь для того, чтобы поддержать разговор и как-то отвлечься, спросил:
– А что было потом?
Аббат не понял вопроса.
– С кем?
– С этим Брайеном.
О'Коннер с горечью произнес:
– Как и следовало ожидать, ему было засчитано полное поражение, и англичанин стал победителем. Не стоит и говорить, как сказочно обогатился на своих ставках его тренер и покровитель Брайена Томпсон…
Лиону очень хотелось сказать собеседнику что-нибудь приятное, и потому, немного подумав, он не нашел ничего лучшего, чем предположить:
– Надеюсь, что теперь победа будет на стороне ирландцев…
Тяжело вздохнув, Джон согласно кивнул.
– Да, и мне тоже хочется в это верить… Когда и эта тема была исчерпана, Лион, покачав головой – не словам аббата, а каким-то своим мыслям, которые неотступно преследовали его, вновь замолчал.
Они прошлись до угла, после чего, постояв на перекрестке, словно размышляя, идти ли им дальше, не сговариваясь, развернулись и пошли обратно.
Наконец, Лион несмело спросил:
– Какие у нас на завтра планы?
Этот вопрос оживил О'Коннера.
– Да, как раз об этом я и хотел бы с вами поговорить.
Лион прищурился, словно бы от яркого света – хотя теперь проезжавшие навстречу автомобили уже не слепили его фарами, и световая реклама не казалась Хартгейму такой назойливой и настырной.
– Я весь внимание…
– Ведь, если как следует разобраться, – начал О'Коннер, – если как следует разобраться, мы не подготовились к этой поездке должным образом…
В этот самый момент Лион поймал себя и своего собеседника на том, что вот уже целый день они настойчиво обращаются друг к другу исключительно на «вы», хотя уже неоднократно общались запросто.
Видимо, ответственность предстоящего мероприятия настраивала их на серьезный лад, а серьезности всегда сопутствует такая форма обращения друг к другу.
Лион наморщил лоб.
– Подготовиться? Вы сказали – подготовиться?
Джон закивал в ответ.
– Да.
– Необходимо все самым тщательнейшим образом продумать.
– Простите, мистер О'Коннер, но я не совсем понимаю ваши слова – что значит продумать?
– Например, куда именно будет подложено взрывное устройство…
– А-а-а… – протянул Хартгейм таким тоном, будто бы знал об этом и сам, но только позабыл. – Теперь понятно.
Неожиданно аббат обернулся к собеседнику и произнес – лицо при этом у него стало очень серьезным:
– С одной стороны, взрыв должен быть достаточно мощным – ведь я получил взрывчатку большой силы… А с другой – я уже в который раз повторяюсь, акция должна обойтись без человеческих жертв.
– Вы хотите сказать, что надо продумать, куда именно подложить это? – спросил Лион, не в силах выдавить из себя страшное слово «взрывчатка».
Джон наклонил голову в знак согласия.
– Именно, мистер Хартгейм… Именно. Немного поразмыслив над словами собеседника, Лион обескураженно произнес:
– Да, насколько я понимаю, задача не из легких… Ведь с одной стороны, если я правильно понял замысел ваших друзей из ИРА, – с одной стороны действительно должен прозвучать мощный взрыв… А с другой – без человеческих жертв.
– А для этого место, куда мы подложим, – аббат, искоса взглянув на Лиона, поправился, – то есть, куда я подложу это, – он имел в виду полученное от Уистена взрывное устройство, – должно быть многолюдным. Но с другой – без жертв…
Лион начал предлагать:
– Может быть, фойе аэропорта?
Джону это предложение пришлось не по вкусу, и он, отрицательно покачав головой, отверг его:
– Нет, это невозможно.
– Почему?
– Во-первых, в аэропорту дежурят полицейские патрули с собаками, нюх у этих животных настолько тонок, что они наверняка обнаружат взрывное устройство, как бы тщательно оно не было замаскировано…
– А во-вторых?
Аббат продолжал:
– Во-вторых, в фойе аэропорта всегда многолюдно… Конечно, можно изловчиться и попытаться настроить взрывное устройство на время, когда в аэропорту мало людей… Но ведь это так трудно предугадать! Встречающие, провожающие, персонал… Кроме того, время от времени рейсы задерживаются, и в аэропорту бывает толчея… Нет, аэропорт отпадает, об этом не может быть и речи.
Лион снова наморщил лоб.
– Что же тогда?
– Не знаю…
– Может быть, вокзал?
– Нет, не пойдет.
– Почему же?
– По той же самой причине.
Тогда Лион предложил:
– Какая-нибудь улица?
– Тоже нет. Ведь никто не может сказать заранее, когда по этой улице пройдет запоздалый пешеход, а когда она будет пустынной.
Они еще немного поспорили, перебирая все вероятные места проведения будущей акции – кафе, пабы, рестораны, автобусные остановки, спортивные залы, но так и не пришли к какому-нибудь удовлетворившему обоих решению.
Дойдя до двери гостиницы, Джон, внимательно посмотрел на своего спутника и предложил:
– Ладно, сегодня, как я понимаю, мы все равно ничего не придумаем…
– Согласен, – ответил Хартгейм.
– А потому, мне кажется, что надо отложить этот разговор до завтрашнего утра…
И они поднялись наверх.
– Спокойной ночи, мистер Хартгейм, – произнес О'Коннер.
– И вам того же…
Зайдя в номер, Лион тщательно закрыл за собой дверь двойным поворотом ключа и подошел к письменному столу. Взгляд его упал на телефон – черный, с тусклой матовой поверхностью, со старомодным абрисом линий – таких телефонных аппаратов уже давно не выпускали.
