Кейт Ринка - Чёрно-Белое
— Ой, Анфиска, не напоминай мне.
— Что не напоминать?
— Я сегодня такую ночь провела, — ответила Ксюха, закусывая улыбку и расползаясь по сиденью.
Внимательно посмотрев на подругу, Анфиса заулыбалась и сказала:
— А ну-ка рассказывай. Это не тот ли парень, о котором мы недавно разговаривали по телефону?
— Именно он, брат Ники.
— И? Я хочу знать все подробности — что да как? Сколько раз? Есть чем ему похвастаться?
— Анфиска… он такой классный — красивый, нежный, страстный, а какое у него тело, ммм, ты бы видела…
Снова приглядевшись к подруге, девушка спросила:
— Ксюх, ты что — влюбилась?
— Да ну тебя! Просто…
— Что "просто"? "Просто" все сложно? Или "просто" ты все-таки влюбилась?
— Да нет же. "Просто" — таких мужчин очень мало и они всегда оставляют о себе массу впечатлений.
— Интересно мне было бы посмотреть на эту "массу впечатлений". Значит, ты его все-таки соблазнила, — ухмыльнулась подруга. — Я в тебе и не сомневалась. Надо было и мне с Сэмом поспорить, что ты выиграешь.
Напоминание о споре и его последствиях всплыли в памяти свежими, неприятными эмоциями.
— Да лучше бы мы не затевали этот чертов спор, — буркнула Ксения, — он мне чуть все не испортил.
После этих слов Анфиса как-то странно на нее посмотрела, отвлекаясь от дороги:
— Погоди. Что он тебе чуть не испортил? Я думала, ты изо всех сил стараешься соблазнить этого парня ради спора…
Ксюша прикусила губу, смотря на подругу и осознавая, что она ту запутала… или уже запуталась сама. Но в любом случае, разговор принимал не очень приятную тему.
— Сначала все именно так и было.
— А потом?
— А потом, я не знаю. Потом я думала только о парне, а не о споре.
— Мне не нравится эта фраза из твоих уст. Ты всерьез увлеклась им?
— Нет, это вряд ли… хотя… — говорила Ксюха, понимая, что подруга может быть очень даже права. — Короче, я не знаю. Все, Анфис, давай сменим тему.
— Ууууу, как быстро у нас поменялось настроение от такого разговора. С чего бы это?
— Анфис, ну правда, не приставай ко мне. Да, он мне очень понравился, но я не влюбилась и вообще не хочу о нем сейчас говорить. Этот засранец, между прочим, утром слинял, даже не попрощавшись.
— Да ладно? Он бросил тебя?
От этих слов Ксюху передернуло:
— Спасибо, родная, что сказала это вслух. В уме эти слова звучали не так обидно.
Убрав руку с руля, подруга погладила ее по ноге и сказала:
— Ладно, Ксюх, извини. И не надо так расстраиваться из-за какого-то козла.
— Он не козел, — ответила Ксюха, улыбаясь и вспоминая, что сама его еще и не так обзывала, но ей то можно!
— Так, подожди-ка — что я слышу? Ты его защищаешь? — с иронической издевкой спросила та, дотрагиваясь ладонью до ее лба. — Родная, может, ты перегрелась?
— Анфиса! Ну хватит издеваться. Все со мной в порядке. Я ни о чем не сожалеют, и ни о чем не переживаю. Мне вообще наплевать. Я хочу сейчас облокотиться о барную стойку, заказать "Махито", построить глазки бармену и закадрить какого-нибудь парня. Ты со мной?
— Вот теперь я тебя узнаю, сестренка, — радостно ответила Анфиса, делая радио погромче, где играла песня Бритни Спирс "Oops!…I Did It Again". — Слушай, это наша песня, расслабься и подпевай вместе со мной: Упс!… Ай дид ит аген…
…I played with your heart, got lost in the game
Oh baby, baby
Oops!…You think I" m in love
That I" m sent from above
I" m not that innocent…
Смешные кривляния подруги и мотание головой резко подняли ей настроение, вытаскивая смех и приподнятое чувство радости:
— Я тебя обожаю!
— Об этом потом. Давай-давай, подпевай нам с Бритни, не слышу!?
И Ксюха запела, подпевая двум ненормальным девицам и дергаясь на сиденье по звуки музыки. Жизнь была прекрасной, особенно вместе с такой подругой, да или со остальными друзьями, которых она скоро увидит. Сейчас она приедет в клуб, выпьет, найдет себе хорошего Саше-заменителя, и все будет отлично! А завтра… завтра она может уже и не вспомнит о том, как провела ту восхитительную ночь.
***
Осторожно убрав со своего плеча темноволосую головку спящей девушки, Саша встал с кровати и прошел на кухню. И не включая свет, он включил чайник и опустился на стул, сложив на столе напряженные руки. Он был зол и растерян, и мало понимал, какого черта с ним происходит…
Его отпуск закончился, завтра ему на работу, время три ночи, а он не может заснуть, и ко всему прочему — в его постели подруга Ники. Кажется, он делает что-то не правильно. Какого черта он вообще согласился встретиться с Верой, а потом еще пригласил ее к себе, и мало того, что просто пригласил… хуже было то, до чего это дошло. Но разве он желал ее? Или так неудержимо желал секса? Или он просто хотел стереть их памяти изгибы изящного тела, к которым недавно прикасался, хотел забыть, какие на ощупь светлые локоны, которые струились сквозь пальцы в его зажатой ладони, или хотел забыть голубой огонек страсти в красивых глазах… стереть это все и заменить на что-то другое.
Так, получилось ли это у него?
Саша горько усмехнулся, смеясь над своей же глупостью, вспоминая сегодняшний вечер, свои мысли и свое глупое поведение. Рядом с Верой он все равно думал о Ксении, что уже начинало выводить его из себя. И эта злость отражалась в его поступках — он был груб и резок, он сделал этой девушке больно, да он даже не заметил, достигла ли она оргазма, и получила ли хоть какое-то удовольствие. Она все стерпела, хотя, надо признаться, не так уж она и "терпела", но ничего не сказала в упрек. А он… он просто хотел стереть из памяти… и кто он после этого? Воспользовался невинным сознанием, ради самой порочной своей фантазии, которая не покидала его мысли уже который день подряд. Оставалось только признаться себе в том, как он скучает по ней, набрать ее номер телефона и окончательно погрязнуть в этом пороке, не сулившем ничего хорошего. Но зачем? Ему мало было одной стервозной кокетки, которая растоптала его чувства и посмеялась над ним?
Он глупец и дурак — только глупец может стараться забыть, и только дурак может желать снова оказаться рядом с ней… сегодня, завтра, а что потом? А потом смотреть, как она вьется вокруг другого… Саша сжал зубы от одной мысли о том, что она сейчас может быть рядом с другим, и кто-то так же как он в ту но ночь ласкает ее, упивается нежностью ее кожи, звуками ее стонов и податливостью ее порочного тела… Это бесило, это злило, это вызывало желание оказаться на месте любого и каждого, на месте того, кому бы она могла принадлежать, всегда и только одному…
