Измена. Спаси меня, если сможешь (СИ) - Латте Лия
Когда машина наконец остановилась у приёмного отделения детской больницы, нас уже ждали. Я быстро передала ребёнка врачам, коротко обрисовав ситуацию: ложный круп, стеноз, падение сатурации, проблемы с кислородом.
— Спасибо вам… Спасибо… — прошептала мама, провожая взглядом увозимого на каталке сына.
Я только кивнула, чувствуя, как отступает адреналин, оставляя после себя звенящую пустоту и дикую усталость.
Мы вернулись в машину. Антон молча сел на своё место, глядя в пол. Он выглядел подавленным и раздавленным.
— Это… я виноват, — наконец выдавил он тихо. — Я не проверил вентиль… Я…
— Ты чуть не убил ребенка, — ледяным тоном отрезала я, не глядя на него. — Запомни это ощущение. Страх. Беспомощность. И сделай всё, чтобы оно никогда не повторилось. На скорой нет права на такие ошибки. Понял?
Он судорожно кивнул, не поднимая головы.
— Поехали на станцию, — сказала я водителю, откидываясь на сиденье и прикрывая глаза.
Смена только началась, а я уже чувствовала себя выжатой до капли. И впервые за долгое время я не была уверена, что смогу дотянуть до её конца.
Мысли снова вернулись к Артёму — к его уверенности, к его поддержке в критические моменты, к тому, как легко мы понимали друг друга без слов… и к той пропасти, которая теперь лежала между нами. Стало невыносимо тоскливо.
Возвращение на станцию было тягостным. Антон всю дорогу молчал, вжавшись в угол сиденья, и я не пыталась его разговорить. Смысл?
Все слова были сказаны там, в салоне, когда на кону стояла жизнь ребенка. Теперь ему нужно было самому переварить произошедшее. Если он не сделает выводов, то на скорой ему точно не место.
Не успели мы сесть, чтобы хотя бы выпить воды, как планшет снова ожил.
— Вызов! Мужчина, примерно 30 лет, без сознания, возможно, передозировка. Улица Заречная, дом 12, квартира 45. Срочно!
Передозировка. Это всегда лотерея. Никогда не знаешь, что именно принял человек и сколько времени прошло.
— Поехали, — бросила я Антону, и мы снова выбежали к машине.
В квартире стоял тяжелый запах дешевого табака и чего-то сладковато-химического. На грязном диване лежал молодой парень.
Бледный, губы синюшные, дыхание редкое, поверхностное. Зрачки — точки, почти не реагирующие на свет. Рядом валялся шприц. Классическая картина опиоидной передозировки.
— Сколько он так лежит? Кто нашел? — спросила я у девушки, которая открыла нам дверь. Она была напугана, глаза бегали из стороны в сторону.
— Я… я подруга… Пришла, а он такой… Не знаю, может, час, может, два… — она всхлипнула.
— Антон, Налоксон! Быстро! Два миллилитра внутривенно! Готовь амбу, если дыхание остановится! — скомандовала я, пытаясь нащупать вену на руке парня.
Вены были плохие, исколотые. Наконец, я нашла подходящую на предплечье.
— Давай ампулу! — протянула я руку.
Антон судорожно достал упаковку, вытащил ампулу… и она выскользнула из его дрожащих пальцев, разбившись об пол с тихим звоном.
— Чёрт! — выругалась я сквозь зубы. Ярость снова поднялась волной. — Ещё одну! Быстрее!
Он полез за второй, его лицо было белым, как полотно. Я видела, как он старается, как боится снова ошибиться, но его пальцы просто не слушались. Он уронил и вторую!
— Ты издеваешься⁈ — я уже не сдерживалась. — Отойди!
Я сама достала ампулу, быстро набрала препарат в шприц и ввела в вену. Секунды ожидания тянулись казались вечностью. Парень не реагировал. Дыхание становилось всё реже.
— Ещё два! — крикнула я, снова набирая лекарство.
После второй дозы парень резко дернулся, глубоко вдохнул, закашлялся. Его глаза распахнулись, взгляд был мутным, но он дышал! Пульс стал чётче, синюшность начала уходить.
— Собираем его, везём, — устало сказала я, вставая с колен. — Антон, убирай осколки и следи за дыханием, пока я заполняю карту.
Стажёр кивнул, стараясь не смотреть мне в глаза.
Госпитализация прошла без происшествий, но напряжение висело в воздухе. Я чувствовала себя опустошенной. Эта смена выматывала не столько физически, сколько морально.
Работа со стажёром, который так сильно косячит в критических ситуациях, требовала невероятной концентрации и терпения, которого у меня почти не осталось. Ошибки Антона могли стоить жизни уже двум пациентам за одну смену.
«Надо будет поговорить с Андреем Викторовичем после смены, — решила я. — Так работать невозможно. Это опасно».
Мы ехали обратно на станцию. Я смотрела в окно, пытаясь хоть немного отвлечься. Антон сидел тихо, как мышь. Виктор Петрович тоже молчал, сосредоточенно ведя машину.
И тут рация снова взорвалась треском и голосом диспетчера:
— Всем свободным бригадам! Срочно! Массовое ДТП на перекрестке Ленина и Мира! Автобус и две легковые! Много пострадавших! 107-я, вы ближе всех! Летите туда!
Сердце пропустило удар. Массовое ДТП — это всегда хаос, крики, кровь…
— Приняли! — отозвалась я. — Петрович, гони!
Водитель вдавил педаль газа, включил сирену и мигалку. Машина рванула вперед, лавируя в потоке. Я вцепилась в поручень, готовясь к худшему. Антон рядом побелел ещё сильнее, если это было вообще возможно.
Мы неслись по проспекту. Красный свет… Но мы едем с сиреной, нас должны пропустить…
Вдруг сбоку, с улицы Мира, вылетел черный джип. Он нёсся на огромной скорости, игнорируя светофор и вой нашей сирены.
— Держись!!! — закричал Виктор Петрович, резко выворачивая руль влево.
Я увидела приближающийся капот джипа, блеск фар… Время замедлилось. Удар. Оглушающий скрежет металла. Резкий толчок, бросивший меня вперёд. Острая боль в голове. Темнота…
Глава 35
АНДРЕЙ
День катился к своему логическому завершению — очередная смена подходила к концу, стопки отчетов на моем столе уменьшались медленно, но верно. Я потер виски, чувствуя знакомую усталость.
Нужно было уточнить у диспетчера график дежурств на следующую неделю — вечная головная боль с отпусками и больничными, которую, впрочем, всегда удавалось решить.
Я вышел из кабинета и направился к диспетчерской.
— … всем свободным бригадам! — голос диспетчера резанул по ушам своей громкостью. Я замер у стойки, машинально прислушиваясь. — Срочно! Массовое ДТП на перекрестке Ленина и Мира! Автобус и две легковые! Много пострадавших!
Обычное дело, к сожалению. Массовые вызовы — всегда испытание для системы.
— 107-я, вы ближе всех! Летите туда! — продолжила диспетчер.
107-я… Ларина.
Я отметил это про себя машинально. Она справится, должна справиться. Хотя этот её новый стажёр… Чёрт, только этого не хватало на массовом ДТП.
Я задержался у стойки буквально на минуту, уточняя количество свободных реанимационных бригад в городе и мысленно выстраивая логистику переброски сил. Нужно было держать ситуацию под контролем. Нельзя допускать провалов.
Уже хотел было дать диспетчеру указание подстраховать их, возможно, перенаправить более опытную бригаду, как только та освободится, но не успел.
Голос диспетчера снова прорезал эфир, на этот раз он дрожал и срывался:
— Центр, у нас ЧП! Срочно! 107-я… они не доехали! Они попали в аварию! На том же перекрестке! Повторяю, бригада 107 попала в ДТП! Слышите меня⁈ Нужна помощь им!
107-я. Авария. Её бригада.
Адреналин ударил в кровь, но не туманил разум, а обострял его. Забыть про графики, про отчеты. Сейчас имела значение только она.
Я резко развернулся. Лицо диспетчера было белым, она вцепилась в микрофон. Коллеги в коридоре замерли. Плевать.
— Вызывай им реанимацию! И МЧС! Быстро! — рявкнул я на диспетчера, не останавливаясь, и направился к выходу. Не побежал — шёл быстрым, решительным шагом, от которого люди инстинктивно расступались.
Ключи от машины уже были в руке. Никакой дрожи. Только стальная решимость.
Двигатель взревел, подчиняясь резкому повороту ключа. Я вылетел со стоянки, заставив кого-то шарахнуться в сторону. Плевать. Сейчас существуют только я, дорога и цель — перекресток Ленина и Мира.
