Лето наших надежд (СИ) - Настя Орлова
Я освобождаю из захвата ее руку, чтобы обхватить ладонями лицо. Жадно целую ее, топя в ее сладости и отклике собственную фрустрацию, боль и разочарование. Неважно, что было у нее с Матвеем. Сейчас я просто хочу ее. И она, черт бы ее побрал, отвечает мне взаимностью. Не настолько уж она хорошая актриса, чтобы подделать этот искренний чувственный отклик, с которым ее хрупкое тело, утопающее в мелкой дрожи, прижимается ко мне.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем я отпускаю ее и отступаю на шаг, совершенно ошарашенный произошедшим. Лера, очевидно, тоже с трудом приходит в себя, но все же инстинктивно пятится назад. Ее глаза затуманены желанием, губы опухли, волосы, в которых мгновение назад хозяйничали мои пальцы, растрепанные, а сама она выглядит странно беззащитно и растерянно.
— Ты не имел права делать так после того… После того как… — ее голос срывается, а глаза подозрительно поблескивают. — Матвей просто друг. Он оказался рядом, когда мне нужно было. Он поддержал меня. Это было дружеское… Дружеское участие, а не то, что ты себе придумал. Я…
— С тем парнем, из-за которого ты бросила Вадима, у тебя тоже было дружеское? — сдавленно спрашиваю я, ощущая как от воспоминаний о прошлом, которое тесно переплелось с настоящим, гнев рвется наружу.
— Хочешь знать, почему я рассталась с Вадимом? — ее голос дрожит, но глаза с внезапным вызовом впиваются в мое лицо.
— Потому что ты изменила ему? — подсказываю я, слегка обескураженный тем, что она рискнула поднять эту тему в такой момент. — Не сомневаюсь, что взрослый парень на BMW показался тебе куда боле предпочтительным вариантом, чем школьник-хоккеист.
— Потому что он пытался меня изнасиловать! — выкрикивает она яростно. — И когда это произошло, мне на помощь пришел мой дядя! Дядя, слышишь ты или нет? Никогда не было никакого другого парня!
— И ты думаешь, я тебе поверю? — спрашиваю я скрипучим голосом, который выдает мое внутреннее напряжение.
— Мне плевать, поверишь ты мне или нет! — кричит она, ожесточенно вытирая ладонями слезы, которые теперь бесконтрольно струятся по щекам. — Ты всегда был упертым, самодовольным слепцом! И почему только я решила, что сейчас все будет иначе?
— О чем ты, черт возьми, говоришь?
— Вадим всегда тебе завидовал, — говорит Лера мрачно. — Тому, что тебе все давалось легко: что ты запросто мог познакомиться с понравившейся девчонкой, что мог на отлично написать контрольную, не готовясь к ней, что, не посещая тренировки, мог выйти на лед или баскетбольную площадку, и стать первой звездой школьного матча. А еще тому, что ты понравился мне.
— Что? — недоуменно спрашиваю я, не в состоянии переварить ее версию событий давнего прошлого.
— Я познакомилась с Вадиком на тренировке по хоккею, — бесцветным голосом говорит девушка, смотря куда-то в сторону, словно окунается в воспоминания. — Я привела туда своего маленького брата, который толком на коньках стоять не мог, и Вадик помог ему — взял под свою опеку, объяснил азы. Поэтому, когда он пригласил меня погулять, я согласилась — я была благодарна ему. И ничего больше.
— И из благодарности ты таскалась с ним почти два месяца? — язвительно уточняю я, не в силах поверить в ее версию произошедшего.
— Дурак! — запальчиво бросает Лера. — Ты так ничего и не понял!
И прежде, чем я успеваю ее остановить, отворачивается от меня и убегает.
22
— Ну, давайте, ребята, — громко подбадриваю свой отряд, изо всех сил стараясь показать мальчишкам, что я с ними. — Остался последний круг! Поднажмите.
Сегодня после тихого часа мы сдаем спортивные нормативы. Бег, эстафета, прыжки в длину, метание диска, скакалка — результаты каждого человека в отряде идут в общий зачет, согласно которому будут начисляться очки в общую копилку. Несмотря на то, что у девчонок нормативы значительно ниже, мы, как правило, выигрываем по итогу. Но в этом году я уже и не знаю, чего ожидать от других отрядов, поэтому парней готовлю со всей ответственностью. Тут даже секунда и лишний сантиметр могут сыграть ключевую роль.
— Отлично! — сложив ладони в форме рупора, кричу парням, которые в это мгновение пересекают финиш. — Горжусь вами, парни.
— Ты сегодня поразительно активный, — замечает Паша, развалившись на скамейке позади меня. — После завтрака ходил мрачнее тучи, а теперь прямо излучаешь позитив.
— Ну, кому-то же надо быть позитивным и активным, раз ты и Матвей ни на что не годитесь, — парирую я.
— Кстати о нем, не знаешь куда пропал?
— Не знаю, — цежу сквозь зубы, отгоняя тут же возникшие в воображении картины его возможного досуга с Лерой. — И знать не хочу.
— У вас какие-то терки? — удивленно спрашивает Паша.
— Слушай, тему давай сменим?
— Опять из-за хорошенькой вожатой у тебя крышу сносит, что ли? — не унимается приятель. — Мне вчера показалось, что у вас с ней все на мази.
— Между нами ничего нет, — отрезаю я раздраженно.
— Странно, ты же с нее глаз не сводил весь вечер, — Паша разводит руками. — Извини, друг, но это очевидно. И, кстати, не только я заметил.
Стискиваю челюсть, чтобы не дать вырваться наружу смачному ругательству. Не очень приятно осознавать, что я сделал из себя посмешище на глазах стольких людей. Ненавижу это. Ненавижу ее.
— Между нами ничего нет. Точка, — чеканю я, но не удерживаюсь от импульсивного жеста — пинаю носком кроссовка жестяную урну.
— Эй, полегче, — изумленно бормочет Паша, морщась от неприятного грохота. — Как скажешь, бро. Успокойся только.
— Я спокоен, — огрызаюсь я тоном, удаленным от «спокойствия» на миллион световых лет.
Ответом мне служит скептический взгляд, который я игнорирую.
К счастью, Паша больше не лезет ко мне с расспросами и предположениями, поэтому я вновь возвращаюсь к своей миссии на остаток дня — забить на Александрову и Матвея и сосредоточиться на успехах отряда.
Получается у меня паршиво, и из-за этого я злюсь еще сильнее. Что, твою мать, она имела ввиду, когда сказала, что Вадик пытался ее изнасиловать? Он не мог! Они же встречались! Он сам мне говорил. И я его хорошо знаю — он же совершенно безобидный. Или нет?
Да, я не могу вспомнить ни одного раза, чтобы они целовались, но я точно помню, что рука Вадика часто лежала на ее талии, а смотрел он на нее глазами, абсолютно одуревшими от любви. И если ей это все не нравилось, зачем тогда она таскалась с ним все это время? Дикое предположение, что я
