Ведь они не ты (СИ) - Юлия Торринская
— Так случается. При тесном постоянном общении иногда вспыхивают яркие чувства, опаляя страстью. Но так же быстро и проходят, если не настоящие. Мы оба свободные люди, не обремененные обязательствами. Почему бы и нет… — пожала плечами и замолчала. Зачем она все это говорит? Зачем объясняет все ему, по сути, постороннему, не узнавшему ее человеку. Полина вздохнула — все равно это Алекс, пусть и ставший другим.
Александр больше не мог удерживать ровный, холодный, отстраненный тон. Он и говорить-то с ней уже не мог — муть закипела и разлилась, затопив остатки самоконтроля.
«Что значит свободная, не обремененная обязательствами?! У тебя был я! Всегда был! А ты полезла в постель к этому дерьмовому герою-любовнику, мать его!»
Все! Соболев уже не мог здраво размышлять. Никакая объективность, трезвость размышления не могли остановить его ярости от того, с какой легкостью она его забыла и предпочла других мужчин. Сначала вышла замуж за дешевого самовлюбленного придурка! Потом этот… похотливый козел!
«Ты держишься на расстоянии — чужая, забывшая меня, как незначительную строку своей биографии, подчеркивающая каждым своим «выканьем» безразличие и холодность! Нет, дорогая, ты еще не знаешь, что такое настоящее пренебрежение к незначительному человеку!».
Александру Михайловичу Соболеву, никогда ранее не испытывавшему ревности, было невдомек, что это она, черная гадина, порожденная обидой Полининого неузнавания, попутала разум, сожрав иные чувства. И ревность эта была не только к ее мужчинам, а также и к ее работе, жизни, в которой не оказалось места даже для памяти о нем, Александре Соболеве!
И что-то еще, что-то еще, совсем уж темное, неосознанное закрутило его… И его личный внутренний зверь рявкнул, собираясь наказать самку, указать ей место…
Продуманно-ленивым жестом он поставил бокал на стол, медленно встал, подошел к ней и протянул требовательно ладонь…
Он долго молчал, смотрел, и Полина чувствовала, как надвигается на нее что-то черное, ураганное, обдавая то жаром, то холодом. Она затаилась, как мышь, учуявшая кошку, боялась дышать, моргать, смотрела на него.
Арктические льды сдвинулись, Алекс поставил бокал на стол, поднялся со стула с герцогской неторопливостью, обремененный сознанием собственного величия и трудным долгом по несению этого величия, шагнул к затаившейся Полине и протянул руку…
Жестом, исключающим двоякое толкование — конкретно, цинично, расставляя все на места, — ты согласилась прийти, тебя допустили до человека такого уровня, разрешили разделить трапезу и поразвлечь беседой, хозяину жизни стало неинтересно слушать, пора отрабатывать, ты же знала, на что соглашалась…
Полина отстраненно, как приговоренный перед эшафотом, смотрела, не мигая, несколько секунд на его широкую большую ладонь, протянутую к ней. Заставив себя оторвать взгляд от этой руки, подняла лицо и посмотрела на него снизу вверх, так, что пришлось закидывать голову. Прямо в цинично-равнодушные глаза.
«Нет!» — жестко сказала она про себя. Но он услышал.
«Я сказал, да!» — ответил глазами Соболев.
И, делая больно, ухватил за предплечье, выше локтя, поднимая, поставил. И резко привлек к себе. Его поцелуй был холодным, равнодушным, карающим.
«Не-е-ет!!!» — заорало все в Полине.
Полина сильно дернула головой, выворачиваясь, освобождаясь от его губ.
— Нет! — зло выкрикнула, протестуя.
Широко шагая, не выпуская Полининой руки, Александр Михайлович пошел в комнату. Он тащил ее за собой. Тащил, сильно сжав пальцы на ее предплечье, Полина семенила бочком, подчиняясь силе, еле поспевая за ним.
Соболев привел ее к здоровенному кожаному дивану в гостевой комнате, развернул и толкнул. Она шлепнулась на диван, тут же попыталась встать, но он не дал. Навалился всем телом, как прыгнул.
У Игната заныло сердце.
«Что он творит?! Что с ним такое?! Зачем он так с ней?».
Игнат еще на ярмарке почувствовал, что Александра как переключили с плюса на минус. Он спешил к ней, к Полине, улыбался всю дорогу, и вдруг… Все пошло наперекосяк!
Чего его понесло вразнос? Да ни с одной женщиной он себе никогда такого не позволял! Если бы в Соболеве была такая гниль, Игнат Ланге не был бы с ним рядом.
«Это что-то у них в прошлом!» — который раз подумал Игнат.
Он понимал, что у Александра что-то заклинило в мозгу, и он наказывает Полину Дмитриевну за только ему одному ведомые преступления.
Игнат же видел, как Александр загорелся, встретив Полину, завелся, хотел ее! Безопасник тогда решил: — «Ну, вот это точно она — та самая, только для него! Для Соболева!»
«Теперь все!» — вынес вердикт Игнат и застонал, сцепив зубы. — Он ее потерял! Козел, ты Саша!»
Не простит она его! Да и сам он себя не простит. Рвет себе Александр сейчас сердце! Обижая ее, рвет в клочья!!! Навсегда!!!
Он опустил голову и жестом отчаяния медленно положил сцепленные в замок ладони на затылок, скривившись от боли.
Он не будет его останавливать — каждому свой жизненный путь и своя дорога. Если Соболеву суждено взять на сердце такую грязь — он ее возьмет!
Глава 8
Полина успела отвернуться от его поцелуя и уперлась ему в грудь. Одной рукой Александр перехватил в запястьях обе ее руки, завел ей за голову, второй одним движением снял с нее кофту, скорее всего делая больно рукам, волосам и отшвырнул.
— Остановись!!! — потребовала Полина.
Ни нежности, ни жалости, ни чувств и эмоций. Ничего! Он молчал.
Она старалась отталкивать его руки, брыкалась, но он был намного сильнее, больше и злее. Александр облокотился на одну руку, приподнял свое тело над ней, сильно дернул застежку на ее джинсах.
В этот момент, изловчившись, Полина подтянула ноги, уперлась коленками ему в грудь и оттолкнула со всей силы, на которую была способна.
Соболев потерял равновесие, скатился с девушки и упал на пол. Пулей она перескочила через него и отпрыгнула от дивана. Полина подобрала свою одежду и торопливо ее натянула.
Александр Михайлович перекатился, сел, опершись спиной о край дивана. Он согнул одну ногу и пристроил на ее колено вытянутую руку.
А Полину всю трясло крупной бесконтрольной дрожью. Она смотрела на него потрясенно, находясь все еще там — в его бушующем, темном, непонятном состоянии. Его сердце остановилось.
Потерял. Навсегда потерял свою Полю.
«Беги!!!» — подумал Александр, обессиленный пережитой зловонной гадостью, чуть не сожравшей его, и осознанием собственного скотства. И того, что Поли для него больше не будет! Он только что сам все уничтожил!
Она развернулась и…
«Правильно, уходи! Давай, Поля, беги! Уноси ноги!» — прощался он с ней.
… и вышла поспешно через дверь. Ушла из его жизни.
