Ведь они не ты (СИ) - Юлия Торринская
«Что на нее нашло? Как под гипнозом пошла за ним», — подумала она.
Дом господина Соболева поразил Полину в самое сердце с первого взгляда. Центральный вход был обращен к озеру, противоположный, менее центральный, к дороге и воротам. Из-за высокого забора просматривались часть дома от половины второго этажа, третий этаж и мансарда и профиль балкона второй мансарды над входом под покатой крышей, смотрящий на дорогу. Ни вычурности, ни пошлости, ни выпячивания богатства.
Много дерева, камня, вписанного в ландшафт как его естественное продолжение, с ломаными крышами под разными углами, с флигелями на самой высокой точке, прочно, серьезно стоящих на земле — никакого перебора в ажурах, в романтизме. Такой мужской серьезный дом, но не давящий, а с добавлением воздуха, легкости.
Дружеский обед происходил в малой столовой. Стол располагался рядом с панорамными окнами, выходившими на водоем. И сервирован как для протокольного приема, с переменой блюд, подаваемых поваром в белой униформе, и музыкальным сопровождением.
Более ненормального приема пищи в ее жизни не было! Полина сначала удивлялась, потом злилась, нервничала, чувствовала свое несоответствие интерьеру, боялась, держала спину, лицо и нужный тон. А потом устав, махнула мысленно на все, на что можно было махнуть рукой, а остальное послала туда, куда нужно было послать.
Хозяин почему-то был мрачен, зол, холоден, хоть и старался держаться дружески и поддерживать беседу. Полина чувствовала его настроение, считывала кожей и не понимала: «На фига ты меня пригласил, Алекс? Да еще так настойчиво, если я тебя раздражаю и тебе неприятно? И чего злишься? Или я причина? Но с чего бы?».
Соболев думал всю дорогу до Вяземки, где проходила ярмарка. Смотрел в окно и думал — как у них все будет? Он принял решение, что будет, все обязательно будет. И Полина мало, что могла изменить и сделать, чтобы не было. Ничего не могла.
Он решил! Все решил!
Александр улыбался своим мыслям, придумывая, что ей скажет, как заполучит ее уже сегодня! Не будет он ничего ждать, еще чего!
Обдумывал план, как не напугать напором, а подвести плавно, чтобы не запаниковала, не сбежала, а сама пошла… Осторожненько, чтобы и не поняла, что уже попалась. Главное заполучить, а потом уж он ей все объяснит и спросит обо всем.
Идея с дружеским обедом пришла внезапно. То, что надо! Оговаривая меню с Арестом Марковичем, профессиональный поваром, он увлекся, в результате чего получился, чуть ли не романтический обед. Да бог с ним, что получилось, то получилось!
Он в радостном предвкушении отправился за Полей, осознав, что волнуется по-настоящему, и посмеиваясь мысленно над собой. Парни, охранявшие ее, сообщили, где можно найти Полину в Вяземке.
Он их увидел сразу. Ее и этого типа, который с первого раза не понимает, что нельзя трогать чужое. Он стоял и наблюдал какое-то время за ними, и слышал весь их разговор. И медленно… сатанел!
Радость, нетерпеливое юношеское предвкушение, воображаемые картины «как это будет», ожидание этого «будет» — все, что горело, звенело, заводило, ждалось в нем, меркло, растворялось, уступая место непониманию и ширящейся злости.
Он слышал их разговор, но даже Полинины злые, холодные однозначные ответы уже не могли остановить растущего в нем обвинения, закипающей злости и недоумения.
Как она могла? Любить, ложиться в одну постель с другим, заниматься сексом с ним?
«Ты моя! Только моя!», — шипела тьма, накрывая его неистовой яростью.
Соболев, который контролировал всегда, свои эмоции, людей, вступающих с ним в контакт, неизменно владеющий ситуацией, отодвигающий чувства и эмоции на задний план, чтобы объективно осмыслить происходящее и держать под контролем, сейчас не осознавал, прав он или не прав, позволяя обвинениям бесконтрольно взрываться в его голове.
«Ну, хватит!», — решил он, и подошел к ним.
Обвинение, злость и разочарование. Именно! Разочарование! Как обман, как предательство! И непонимание — как она Поля, ЕГО Поля, могла быть с ДРУГИМ мужчиной.
Краем сознания, еще не затопленного тьмой, Александр понимал, что, обвинения шиты белыми нитками, что все это его эмоции. И это не самое умное обвинение, и небезопасное к тому же, но остановить растущую и крепнущую в нем злость не мог.
Поэтому был этот пафос. Был Арест Маркович в парадной униформе. Был недоумевающий Игнат, который предпочел скрыться с его глаз.
В каждом жесте, взгляде Соболев подчеркивал свой собственный социальный статус. И как следствие, недовольство самим собой и от этого еще большее погружение в мутную жижу злости.
После первых незначительный фраз, чоканья «за вас — за вас», он спросил, стараясь контролировать свои интонации:
— Я отвлек вас от важного разговора там на ярмарке? Этот мужчина важен для вас?
Полина все никак не могла взять в толк, чего он злится. То, что злится и не просто злится, а кипит от злости, ей было понятно, как ясный день, — он щурил глаза, синева полыхала, то выплескивая лаву, то придерживая. И она всем своим существом и обостренными нервами чувствовала это пугающее клокотание.
Из-за нее, что ли? Ну, извините! На обед она не напрашивалась, это была его личная инициатива. Что, пригласил и передумал, а теперь деваться некуда?
И разозлилась в ответ: «Ну, и черт с ним! Пусть себе бесится, мало ли поводов у хозяев жизни, злиться!»
— Мы работаем вместе, — ответила ровно.
— Только работа вас связывает? Олег Сергеевич, явно другого мнения, — холодно и малозаинтресованно заметил он так, чтобы поддержать разговор.
Она посмотрела на Алекса, помолчала, отвернулась к созерцанию пейзажей, мимолетно отметив про себя, что к великолепным блюдам, предложенным на обед, ни она, ни Александр Михайлович почему-то даже не притронулись, предпочтя по глотку потягивать вино и делать вид, что разговаривают о пустяках.
— Да какая разница! Все давно в прошлом. У нас был служебный роман, который закончился. Мы посторонние друг для друга люди, — все-таки ответила госпожа Шумова.
— Как-то все просто у вас Полина Дмитриевна. И быстро. Раз и уже чужие! Вы не производите впечатления легкомысленной особы, — от тона господина Соболева за километр веяло обжигающим морозом.
Полина снова повернулась и посмотрела в упор на него.
«Ты пытаешься меня оскорбить, что ли? Ну и черт с тобой!»
Алекс сидел, откинувшись на спинку стула, нога на ногу, в руке бокал красного вина, в расслабленной, скучающей позе.
Ни поза, ни нарочитая холодность тона Полину не обманули, в нем по-прежнему что-то клокотало, но он держал под контролем свое «бурление». Хотя на Полину волнами накатывали его эмоции такой силы, что
