Смертельная клятва - М. Джеймс

И теперь никто не мешает мне исследовать это.

— Например, — продолжает он, — после этого мы могли бы пойти выпить в бар «Ворона». Ты когда-нибудь бывала в баре, принцесса?

— Да, — говорю я, защищаясь. — В Чикаго есть мартини-бар, куда я ходила с…

Каин усмехается.

— Не в таком баре. Не волнуйся. Сегодня вечером мы еще немного расширим твой кругозор.

Еда, когда ее ешь, вкусная. С первого кусочка я могу сказать, что мне придется начать самостоятельно придумывать какую-то программу тренировок, если я собираюсь продолжать так питаться. А может и нет. Я смотрю на Каина, который нападает на свои оладьи и поощряет меня наслаждаться едой в тех местах, куда он меня водит. Возможно, он был бы не против, если бы я была немного пофигуристее. Возможно, он не ожидает, что я останусь нулевого размера, как мужчины, к которым я привыкла.

Я ем блины и колбасу, наслаждаясь каждым кусочком, и вижу, как глаза Каина скользят по моему рту, когда я слизываю каплю сиропа с нижней губы.

— Как насчет пропустить по стаканчику, принцесса? — Бормочет он, и тот же скрежет все еще окрашивает края его голоса.

Эта идея заставляет меня немного нервничать. У меня такое ощущение, что бар «Ворона» намного грубее, чем тот бар, в котором я бывала. Но я киваю и тянусь за сумочкой, пока Каин оплачивает счет.

Бар находится недалеко от закусочной, в конце улицы.

— Хочешь пройтись? — Спрашивает Каин, когда мы выходим на улицу, и я киваю. Несмотря на середину ноября, еще не слишком холодно, и на мне легкая джинсовая куртка, которую я надела, поверх свитера рыжего цвета с короткими рукавами, который надела перед тем, как мы сегодня вечером вышли на улицу.

Я слышу музыку, доносящуюся из бара «Ворона», еще до того, как мы туда заходим, ту самую музыку в стиле кантри, которую Мари любит слушать. Я смотрю на Каина, пытаясь понять, фанат ли он этого или нет, но, похоже, ему все равно. Он бросает беглый взгляд на группу на сцене и направляется к бару, а я следую за ним.

— Что ты пьешь? — Спрашивает он, и когда я бледнею, он ухмыляется мне. — Ты не знаешь?

— Я пила вино и шампанское, — признаюсь я. — На вечеринках. Никогда ничего крепче.

Каин усмехается.

— Хорошо. Пришло время попробовать бурбон. — Он поворачивается к бармену, указывая на бутылку на средней полке. — Джек и колу мне, пожалуйста. Даме сделай порцию «Укус пчелы».

Он отбарабанил это так, как будто это пустяки, как будто он уже сто раз просил о подобном, и я чувствую странную вспышку ревности. Он заказывает одно и то же для каждой женщины, которую приглашает на свидание?

Имеет ли это значение?

Я не думаю, что он девственник. Его уверенность и высокомерие говорили бы об обратном, даже если бы мысль о том, что любой мужчина его возраста, и который выглядит так же, был бы девственником, еще не была абсолютно смешной. Конечно, он и раньше бывал на свиданиях, так какое это имеет значение, если у него есть готовый заказ на напитки?

Единственное объяснение, которое у меня есть, это то, что я уже хочу быть для него особенной. И это опасный путь.

Бармен подает два напитка и две рюмки с темной жидкостью — один стакан темный, другой светло-медового цвета. Каин подталкивает ко мне напиток медового цвета и шот.

— Сделай глоток, — говорит он с усмешкой. — Я хочу знать, что ты думаешь. А потом попробуй напиток.

— Тебе нравится говорить людям, что делать, не так ли? — Я прищуриваюсь и с сомнением смотрю на стопку виски. — Поэтому ты пошел в правоохранительные органы?

Каин ухмыляется.

— Может быть, мне просто нравится говорить тебе, что делать.

При этом меня охватывает жар, и я чувствую, как мои щеки краснеют. Я вижу, как он смотрит на меня, в его глазах мелькает веселье, и это вызывает у меня странное, не совсем неприятное ощущение в животе. Порхание, как бабочки, чувство неуверенного ожидания, которое заставляет меня хотеть знать, куда я могу прийти сегодня вечером.

Я вдохнула, вздрогнув от резкого запаха бурбона, ударившего мне в нос. Я делаю неуверенный глоток, мои глаза расширяются от удивления, когда жжение касается моего языка, но на вкус приятно.

— Крепко, — выговариваю я, ставя стакан обратно, и Каин смеется.

— Да, это так. Тебе понравилось?

— Я не знаю. — Я делаю еще один неуверенный глоток, и пряное, почти ванильное послевкусие оседает на кончике языка. — Может быть? — Я беру смешанный напиток и вместо этого пробую его.

Гораздо лучше. Пряность бурбона все еще сохраняется, но теперь она смешана со сладостью меда и легким привкусом лимона, достаточными, чтобы смягчить ее. Мои глаза расширяются, когда я делаю еще один глоток.

— Это на самом деле очень хорошо.

— Итак, принцесса любит бурбон. Приятно это знать. — Каин выпивает оставшуюся порцию, а затем делает глоток напитка. Он бросает взгляд на группу, где пространство перед сценой начинает заполняться. В основном это пары, танцующие вместе, но есть и группа девушек, все в джинсовых юбках и разных симпатичных топах, в ковбойских сапогах.

Я следую за его взглядом, и он смотрит на меня.

— Хочешь потанцевать? Подожди, я знаю ответ. Ты не знаешь как, да?

Я смотрю на него, делая еще глоток.

— Я умею танцевать. Я умею вальсировать, фокстрот…

— Линейный танец? — Он указывает на группу людей на танцполе, и на его лице присутствует забавное выражение. — Если ты скажешь «да», ты солжешь, принцесса.

Часть меня хочет попытаться солгать ему, просто чтобы убрать с его лица ухмылку, если он мне поверит. Но он довольно быстро разгадает ложь, как только мы доберемся туда. Я определенно не умею танцевать в линию.

— Нет, — признаюсь я. — Но я готова поспорить, что смогу научиться довольно быстро. Уроки танцев я брала с детства. Балет, потом бальный зал…

Взгляд Каина скользит по мне, в нем что-то нагревается, когда он обнимает меня.

— Я должен был догадаться, что это балет, — грубо говорит он. — У тебя есть все необходимое для этого.

Что-то в том, как он меня оценивает, заставляет мою кожу снова вспыхнуть.

— Я давно не занимаюсь балетом. — Я тяжело сглатываю и снова тянусь за напитком. Неослабевающий взгляд Каина заставляет меня чувствовать, что он мне нужен.

Он тоже допивает свой, соскальзывая с барного стула и протягивая мне руку.

— Давай, — говорит он, и выражение его лица снова меняется на