Связанные - Мэри Калмз
– Что?
Я покачал головой.
– Нет, ну что ты, – подначил он меня.
– Чувак, ты шутишь?
– Это не мой дом, Джед. Он принадлежит родителям Хейден.
Я фыркнул, проходя и садясь на край дивана. Он расположился прямо напротив меня, заняв место вплотную, так что наши колени, как обычно, оказались зажаты друг другом.
– Боди, – позвал Хейден.
Когда он повернулся, Хейден, должно быть, жестом подозвал его, потому что тот встал и ушел.
Мгновением позже рядом со мной опустилась маленькая девочка, лет семи-восьми. Она была одета в джинсы и футболку с длинным рукавом, что казалось странным в такой теплый день. На ней были кроссовки. Я ничего не сказал — за годы общения с детьми в самых разных ситуациях я понял, что лучше всего подождать.
– Привет, – сказала она через несколько минут.
– Привет, – ответил я, улыбаясь ей.
– Как тебя зовут?
– Меня зовут Джед. А тебя?
– Стелла.
– Приятно познакомиться, Стелла.
– Джед - это сокращение от чего-то?
– Почему ты так думаешь?
– Потому что Тед - это сокращение от Теодора.
– Откуда ты знаешь? – спросил я, потому что именно так я поступала с детьми.
– Мой сосед по парте в школе, то есть наши парты стоят друг напротив друга, – объяснила она, – его зовут Теодор, но он называет себя Тед, а не Тео.
– Понятно, – сказал я. – Ну, меня зовут Джосайя, что технически должно сокращаться до Джо, но моей матери это не нравилось, и она назвала меня Джедом. Обычно Джед - это сокращение от Джедидайя, но у меня все вышло иначе.
Она кивнула, как будто поняла.
– Ладно.
Наступило затишье, а затем она перевела дыхание.
– Как ты пострадал? – спросила она, переходя сразу к сути вопроса.
– В меня стреляли, – сказал я, потому что врать детям было глупо.
– Почему в тебя стреляли?
– Я заместитель маршала США, – сказал я, приподнимая хенли, которая была надета поверх футболки, чтобы она могла увидеть звезду на моем поясе. – Поэтому время от времени в меня стреляют.
– Потому что плохие парни.
– Именно так.
Она выглядела скептически настроенной.
– Обычно в меня не попадают, понимаешь, и даже если попадают, у меня есть бронежилет, и пули останавливаются, чтобы не попасть в тело и не вызвать кровотечение.
– Как по телевизору.
Это было проще всего, и я согласился.
– Правильно, – подтвердил я, глядя на озеро.
– Заместитель маршала США - это как офицер полиции?
– Да. Мы все ловим плохих парней.
– Это хорошо.
Вопрос был в том, почему это хорошо? И да, для ребенка ловля плохих парней всегда будет положительным моментом, но она не сказала об этом вскользь, как о чем-то незначительном. Ее слова имели больший вес, и я услышал это в ее голосе.
– Сколько тебе лет?
– Семь.
– Где твои родители?
– Мама в Нью-Йорке, где я живу большую часть года, а папа на катере на озере, учит Ванессу - это его девушка - кататься на лыжах.
– Она не умеет кататься на лыжах?
Она покачала головой.
– Я тоже не умею.
– Мой папа мог бы научить тебя, но ты не сможешь держать ручку, потому что тебе больно.
– Верно. Так что, наверное, сейчас мне не время учиться.
Она кивнула.
– Ты не хотела идти с папой и Ванессой?
– Нет, – прошептала она.
– Ты умеешь кататься на водных лыжах?
– Нет, но Ванесса любит проводить время с папой в одиночестве.
– Да, но я думаю, что это и твое время с папой, верно? Ведь он живет здесь, а ты - в Нью-Йорке.
– Но Ванесса сказала мне сегодня утром, что хочет побыть с ним наедине.
Я кивнул.
– Ну, тогда это очень мило с твоей стороны.
– Спасибо.
Мы немного помолчали.
– Как давно ты здесь? – спросил я.
– Со среды.
– Я только что приехал.
– Я знаю. Я тебя раньше не видела.
Я прищурился, потому что она пристально смотрела мне в лицо.
– Что случилось?
– Ты голоден?
– Немного. Ты голодна?
Она кивнула.
– Ты знаешь, еда на том большом столе в столовой. Я вижу его отсюда. Почему бы тебе просто не сходить за тарелкой?
– Я собиралась, но дядя Люк у макарон с сыром, и если я пойду туда, когда он будет там, он попросит меня поплавать в бассейне или узнать, не хочу ли я снова поиграть в прятки.
– И тебе не нравится это делать?
– Нет, мне нравится. Просто мне не нравится делать это с ним.
Я мгновенно ощетинился, все мои защитные инстинкты нахлынули на меня как волна.
– Почему?
Она пожала плечами.
– Если он находит меня, когда я прячусь, он щекочет меня или целует, а когда целует, то пытается засунуть язык мне в рот, что очень противно, а когда он щекочет меня, то всегда задирает мою рубашку.
Я кивнул.
– Мне бы это тоже не понравилось.
– Мы с друзьями не так играем дома, но он говорит, что это правильно.
– Это неправильно, – заверил я ее. – Когда тебя находят, ты должна мчаться наперегонки с тем, кто тебя нашел, обратно на базу, и если ты их победишь, то сможешь снова спрятаться.
– Ага, – согласилась она, энергично кивая.
– Могу я спросить тебя кое о чем?
– Ага.
Я вздохнул, боясь спросить, но желая знать.
– Дядя Люк, он трогал твою грудь под рубашкой?
Она покачала головой.
– Нет. Я убежала.
Я и не заметил, что затаил дыхание.
– Хорошо.
– Он не снял с меня и штаны.
Это был мой следующий вопрос.
– Мама говорит, что видеть меня голой может только она или мой врач, и она сказала, что должна быть со мной, если врачу придется заглянуть в мои интимные места.
Я улыбнулся ей.
– Верно.
– Дядя Люк не пытался снять с меня штаны, но я боялся, что он это сделает, так
