Его сладкая девочка - Аля Драгам
Неправильно так. Спокойно раньше было. Засуньте свою любовь себе… я не хочу…
Срываюсь с места и выжимаю педаль в пол. Ничего не вижу впереди. Темнота. Все размыто. Включаю дворники. Не помогает.
Провожу рукой по лицу. Что это? Почему? Это слезы? Мои слезы? Нет. Нет. Нет!
Сворачиваю в первый попавшийся проезд и выбегаю. Поле. То, что нужно.
Как со стороны вижу упавшую на колени фигуру и слышу свой крик.
Я не хочу так. Это слишком больно.
Глава 17
Антон.
Сладенькая девчонка. Распалила воображение. Сумела.
Черт его знает, в чем дело. В тряпках и макияже, или просто поближе рассмотрел.
Целую и не могу оторваться. Градусы уже ударили в мозги, инстинкты включились на максимум.
Чую подвох, когда мышку ведёт в сторону. Опрокинула стаканчик для храбрости? Вроде говорила, не пьет. Впрочем, даже лучше. Расслабиться, меньше бояться будет в первый раз. Чуйка редко подводит, а сейчас она машет плакатом, что девочка не тронута. Максимум, попробовала, но опыт был неудачным. С такими надо осторожно, приручить. Не мой вариант, к сожалению. Я люблю жестче и грубее, эта не потянет.
Несу дрожащую мышку в спальню. Рассматриваю. Могла быть красавицей., если бы не затравленный взгляд. Он все портит.
Веду рукой по бедру и ловлю кайф. Задеваю полоску кожи на животе. Шелковая, горячая. Ощущаю дрожь, которая отдается вибрацией в моем теле. Тоже хочет? Или так боится?
Я не насильник, через ее «нет» не возьму. Но девочка молчит, поэтому продолжаю.
— Не дрожи, птичка. Если хочешь, я буду нежен.
Шепчу в ушко. Сегодня мой праздник, готов не только брать, но и дарить. Хочу, чтобы дрожала в моих руках. Но после. От полученного удовольствия.
Сжимаю руку чуть сильнее, обхватывая бедро. Придется себя контролировать. Мышка такая хрупкая, как бы не сломать. Дрожит. Снимаю топ, оголяя верх. Хочу ее расслабить, целуя в шею. И не сразу понимаю, что глаза закатились вовсе не от моих поцелуев.
— Твою мать!
Скатываюсь с девочки, вынимая из кармана смартфон. Какой номер у этой долбаной скорой? Набираю "122" и слушаю механический голос, предлагающий выбрать нужную службу спасения.
Да пока нажимаешь, человек уже кони двинет. Может, цифры перепутал?
Звоню Илюхе, ноль эмоций. Набираю Ваньку. Он точно где-то рядом ошиваться должен, чтобы зафиксировать мою победу.
— Бегом в мою спальню.
Ору так, что без телефона слышно.
Может, в ванную ее надо? Пока дружбан собирает мысли в кучу, хватаю Ксюху и несу в душ. Впервые пожалел, что убрал все поддоны. Сейчас бы посадил и полил. Приходится шагнуть с ней на руках и включить холодную воду.
Бледная. И легкая. Не ест совсем? Ну да, судя по ее жизни, хорошо питаться ей только снится. Угораздило так влипнуть.
Девчонка стонет и открывает мутные глаза.
— Эй, как ты?
Легонько хлопаю по щекам, придерживая одной рукой. Вода хлещет по нам сверху, не давая нормально открыть рот. Тянусь к выключателю, и в это время Ксюша хватается за живот.
— Что с ней?
— Не знаю я. Нормально вроде было. Потом отключилась.
Вода стекает вниз, а мышка становится еще белее. Хотя куда уж сильнее.
— Антон, — еле губами шевелит. — Мне плохо. Сок… сок, Антон…
— Ей желудок промыть надо.
Мистер очевидность, бля. Без него понятно. Переборщил наверняка. В ней веса-то от силы килограмм сорок.
Вано несется из комнаты за марганцовкой, а я переношу девчонку на кровать. Ее трясет. Вода стекает на покрывало с обоих, и по-хорошему, надо бы переодеть ее, чтобы не заболела. Но только протягиваю руки к застёжке на брюках, как Ксюшу начинает тошнить.
— Тош… Там Ваня сказал… — В спальню влетает испуганная сестра.
Ксюша сжимается в комок, хватаясь за живот. Командую Нинке вытащить мокрые тряпки, как только подниму девушку.
— Тош, у нее… тут кровь…
Я и сам уже вижу. Не могу только понять, откуда. Нигде не ронял, порезаться не могла.
— Нин, бля, вызывай скорую. Платную любую. Только чтобы быстро.
Прижимаю к себе трясущуюся девчонку. Дотягиваюсь до куртки, которую бросил днем, и заворачиваю.
Шепчу, что все будет хорошо. Но пока сам слабо в это верю.
Момент, когда в комнате появляются люди, пропускаю. Полностью сосредоточен на состоянии Оксаны. Ловлю малейшие движения, чтобы подхватить или чем-то помочь.
— Отойди, Тох. — На плечах тяжелые ладони Арта. Сколько мы уже ждем? Минут двадцать или час? Время тянется липкой массой. Чем дольше ждем, тем гуще становится. — Положи Ксюшу на кровать. Ей больно так.
С трудом разжимаю руки. Не сам, нет. Мне кто-то разжимает. Поднимаю голову. На коленях перед мышкой стоит Керро. Глаза красные, а на губах кровь. Драка была? Я так выключился, что не слышал.
— Арт, пусть все выйдут. — Егор хрипит рядом, а мне кажется, что звук идет из-под толщи воды.
Кто-то помогает встать. Лиц не узнаю. Оборачиваюсь и последнее, что вижу, это тонкую фигурку на кровати и склонившегося к ней мужчину. С Артуром выходим на улицу и я могу вдохнуть. Воздух заглатываю до боли в грудине. Там дышать не мог.
— Почему Егор с ней остался?
— Не лезь к ним. Это его девчонка. Про спор я тоже знаю.
Арт внешне собран и спокоен и только подрагивающие пальцы выдают, что не так просто сдерживаться.
Музыка не умолкает. Уверен, кроме нас, бывших в спальне, остальные не заметили, что чуть не произошла трагедия. И от этой мысли становится реально страшно. Будешь лежать, и подыхать, а народ пройдет мимо. Веселье, бухло и девочки. А кто там, как там — никого не волнует.
Страшнее осознания только то, что до сегодняшнего вечера, и я был таким же мудаком, как все это стадо.
— Скорая.
— Проводи ты. Не могу.
— Тох, что ей подмешали? Врачам надо сообщить.
— Обычный возбудитель. Р***ез.
Сажусь на ступени в углу, когда наверх проходит бригада.
Стоил ли новый Aventador этого всего? Железка, пусть и дорогая, против человеческой жизни…
Егор.
Темнота поглощает крик, впитывает боль, рвущуюся из груди. Да, я готов был отойти, готов был оставить… но этот поцелуй… он стоит перед глазами, снова и снова разрывая душу. От нее уже и так ничего не осталось, а тьма продолжает питаться остатками, изощренно пытая.
Снова и
