Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
– Тихон, прекрати! Пожалуйста, не надо… – попросила она.
– Жалко тебе его, что ли? – уже раздражённо отреагировал Тихон.
– Не жалко. Просто… просто… ну его к чёрту.
– К чёрту, так к чёрту.
Варя не заметила, чем и как он подал знак. Но очень скоро к столику, где устроился Щербаков со своей спутницей, лихо подскочил Лещ. На подносе красовалась тарелка с тонко нарезанным мясом. И рюмка с чем-то, напоминавшим смородиновую настойку Маргариты Сергеевны. Но цвет, кажется, иной.
– Тиша… – опасливо протянула Варя.
– Спокойно. Это за счёт заведения. Хочу угостить дорогого гостя. Подарок… от шеф-повара. И от меня лично.
Между Лещом и Щербаковым завязался диалог, во время которого бармен указал кивком головы в сторону Вари и Тихона. Юра обернулся. И слегка побледнел. Варя почувствовала, как у нее одеревенела спина. И лишь Тихий, казалось, получал удовольствие от происходящего. Поднял материализовавшийся на столе непонятным и незаметным образом коньячный бокал, отсалютовал и широко улыбнулся Щербакову. Варя Тихона уже немного, но изучила. И чётко ощутила, что такая улыбка не сулит тому, кому она адресована, ничего хорошего. А Юра Тихона не знал. Поэтому ответно и неуверенно улыбнулся, отсалютовал поднесённой рюмкой. И выпил залпом.
Сначала Щербаков пошёл алыми пятнами. Потом белыми. Потом широко раскрыл рот и стал хватать воздух, как выброшенная на берег рыба. Потом вскочил с места, с грохотом уронив стул. И рванул в сторону. Кажется, в направлении туалета.
– Бедный Юрик… – прокомментировал Тихон, разглядывая этот спектакль одного актёра сквозь коньячный бокал.
– Ты что натворил?! Что ему налили?!
– О-о-о… Это такая штука, Варенька, – усмехнулся Тин и подмигнул знойной брюнетке, которая сверлила его взглядом. – Сейчас расскажу. Мы прошлой осенью со Славяном в Таиланд ездили. Ну, там всякие пип-шоу, Волкинг-стрит, все дела, ты понимаешь?..
Варя нетерпеливо кивнула, не поддавшись на провокацию.
– А в последний день мы на рынок выползли. Рося фруктов каких-то экзотических набрал, а я на перчики глаз положил. Красивые такие перчики, яркие…
– Господи… – выдохнула Варя.
Тин в ответ коротко хохотнул.
– В общем, Михал Саныч эти перцы сразу забраковал. А Марго – женщина хозяйственная. Жаль ей было выкидывать, тем более, хозяин из такой дали припёр. В общем, она настойку на них поставила.
– Тиша, у него же язва желудка от такого напитка может образоваться!
– Да не будет ничего твоему ненаглядному, – раздражённо фыркнул Тин. – Я эту настойку пробовал.
– И как? – едва выдохнула Варя.
– А у нас тогда как раз ремонт был, я закрывал ресторан на две недели – после очередных разборок с санинспекцией. В общем, вода была перекрыта. И тут я этой настоечки пригубил…
Варя не заметила, как непроизвольно начала улыбаться.
– И-и-и?
– И-и-и Михал Саныч, Марго и Лещ при каждом удобном и, особенно, неудобном случае теперь припоминают мне, как я воду из унитазного бачка лакал, – усмехнулся Тихон. – Забористая штука, короче. Марго сказала, что такой тараканов травить зашибись получается – она дома попробовала. А вон и бедный Юрик вернулся, – резко переключил он ее внимание. – Видать, тоже из бачка водицы испил.
Варя обернулся. Щербаков был бледен, он что-то сказал своей спутнице, и они стали резко собираться на выход. Тихий от доброты душевной помахал им своей немелкой лапкой, но его щедрый жест не оценили. Пара быстро пошла к выходу из зала.
– Он напишет на тебя жалобу!
– Пусть попробует. Хоть поржу.
– А о репутации ресторана ты не подумал? – предприняла Варя последнюю попытку вразумить Тихого.
Мнение по данному вопросу Тихон выразил еще одним громким фырканьем. Варя признала своё поражение в споре, отобрала у него бокал, пригубила коньяк. Однако в пузатом бокале плескался холодный сладкий чай.
– И всё равно зря ты это сделал… – негромко вздохнула.
– По-моему, ты обзавелась из-за этого придурка такой штукой… на букву «ф».
– Филателией?
– Не. Фобия, во! Фобия подлых придурков.
– Нет у меня никакой фобии. Отвези меня домой.
Он выказал намерение проводить ее до квартиры.
– Какао не будет. Я не в настроении. – Голос Вари прозвучал неожиданно резко.
– А я всё равно провожу. Мало ли… Вдруг ты по дороге передумаешь.
Они поднялись по лестнице и остановились у дверей Вариной квартиры.
– Я не передумала. Устала и хочу спать.
– Дело хозяйское, – ответил Тихон, не вынимая рук из карманов. – Созвонимся, – кивнул он. – Пока. – По лестнице зазвучали быстрые шаги.
Ключ леденил Варину ладонь. Варвара резко повернулась к двери и вставила ключ в замочную скважину, прислушиваясь к утихающему звуку шагов. Повернула ключ. И сама не поняла, зачем, но…
– Тиша… – позвала она тихо.
Нет, он уже не услышит. Он уже спустился на два пролёта. Или три. Или четыре.
Шаги зазвучали громче. И медленнее. Подниматься ведь труднее, чем спускаться.
А она стояла и ждала. Тихон вернулся.
– Передумала? – спросил он хмуро.
– Да, – негромко ответила она.
Он подошёл почти вплотную. Но не касался.
– Учти, сопли вытирать и жалеть не буду. Никаких сюси-пуси, обнимашек и «я тебя так понимаю». За этим к подружке.
– И не надо. Всё, что мне от тебя нужно – грязный и развратный секс.
Он прижал ее к себе – резко и сильно. Прильнул губами к виску.
– Вот это я могу. Я только это и могу. Это мой профиль, можно сказать.
Он сказал это в своей обычной манере – нагло, уверенно. Но в конце фразы ей почудилась вдруг нежность. Или даже… отчаяние?..
Нет. Ей это не нужно. Она не хочет этого слышать. Ей это просто показалось. Это же Тин.
– Хватит болтать! – Варя нажала на дверную ручку и втолкнула Тихона в прихожую. – Меньше слов, больше дела, Тихон Аристархович.
Действие восьмое
Герои начинают осознавать весь ужас положения, в котором оказались.
В авторской суфлёрской будке поигрывают трёхцветным фонариком, временно заимствованным из музея театра на Таганке. Наконец врубают белый цвет и начинают им часто мигать. Где экспрессия, черт подери, где она?!
Варя всё ждала от него какого-то слова. Намёка. Подсознательно ждала, что он обмолвится о своих планах на Новый год. Думала… надеялась… что вместе… Но наступил и покатил декабрь. Ёлки, гирлянды, новогодняя атрибутика везде и повсюду. И только к середине месяца Тихон как ни в чём не бывало оповестил о своих планах на Новый год. Безо всякого предвкушения, а, скорее, с усталостью и раздражением. А ведь она могла бы и догадаться.
Новогодняя пора –
