Дьявол в руинах - Триша Вольф
Он пришел как ночной вор. И Тьма, и Распад, и Красная Смерть властвовали над всеми без исключения.
В детстве это была одна из любимых сказок моего отца, которую он читал мне на ночь. Полагаю, я должен быть благодарен ему за то, что он нашел время на такую родительскую заботу. Но, повзрослев, я понял, что он делал это скорее из паранойи, чем из отцовской любви.
В конце рассказа он закрывал большой том Эдгара По, откладывал его в сторону и смотрел мне в глаза. Он никогда не моргал.
— Они никогда не смогут нас обмануть, amato figlio, — говорил он. — Мы должны быть ночными ворами.
К тому времени его паранойя уже начала уничтожать многие его сделки и переговоры. Даже в криминальном мире приходится доверять. Так строятся все операции.
Наш мир построен на этом доверии, и именно поэтому мы держим обиду и мстим, когда это доверие нарушается. На карту поставлена свобода. На кону наши близкие.
Темная вода залива плещется у причала перед серым складом. Вдоль пирса выстроились выцветшие разноцветные складские помещения. Именно здесь Люциан предпочитает вести свои дела.
Когда небо темнеет с наступлением ночи, загораются фонарные столбы. Низкое жужжание люминесцентного света над головой изматывает мое и без того напряженное терпение.
Один прекрасный ангел с крыльями, темными, как у ворона, уже почти сломал меня.
Моя встреча с братьями Лорелль прошла не так, как планировалось. Мне нужен союз, а он сопровождается деловым контрактом. Чтобы братья Лорелль рискнули забрать свои товары из Кассатто и принести их мне, они должны доверять мне, чтобы распространять их через мой маленький канал. Чтобы это произошло, я должен доказать, что контролирую ситуацию, а то, что неконтролируемая сводная сестра буквально выставила свою задницу перед этими мужчинами, не способствовало уверенности в моих силах.
И если бы кто-то из них проявил неуважение к ней, поднял на нее руку, я бы точно его выпотрошил.
Если бы Бриа сняла топик, пока братья все еще были в бильярдной, я бы устроил такую резню, что резня в рассказе моего отца показалась бы гребаной сказкой на ночь.
Шепот беспокойства пробегает по коже, когда я вспоминаю ее тяжелое молчание, когда я повернулся к ней спиной. Только поэтому я мог продолжать уходить. Я не хотел видеть жалость в ее глазах. Она никогда раньше не видела следов, оставленных ее отцом.
Я был вне себя от ярости, когда нырнул в бассейн — отчасти чтобы прикрыть ее, отчасти от непреодолимого желания взять ее прямо там, в воде.
Ярость победила, хотя мои яйца до сих пор болят от эрекции, которую я испытывал весь день без всякой разрядки. Мне стоило огромных усилий отойти от нее, вместо того чтобы перекинуть ее через плечо и отнести ее непокорную задницу прямо в комнату, где я бы дал ей то, о чем она умоляла, и даже больше.
При одной только мысли об этом мой член напрягается, и я тянусь вниз и поправляю его с резким проклятием. Если она продолжит эту игру, я не уверен, что у меня хватит сил продержаться.
Эта извращенная мысль приводит меня в восторг, и монстр облизывает губы в предвкушении.
Фары сверкают вдоль стены ржавого здания, и я поднимаю глаза и вижу, что к стоянке подъезжает «Бентли» Люциана. Он один. Когда он выходит из машины и подходит к нам, я киваю.
— Я слышал, братья Лорелль провели увлекательный полдень, — говорит он в знак приветствия.
Гнев распаляет мои расшатанные нервы, и я сжимаю руки в кулаки.
— Неужели в этом городе не происходит что-то такое, о чем ты не слышал? — Он пожимает плечами, не обращая внимания на мой грубый тон.
— Очень мало. — Он подходит ближе. — Сальваторе согласился отложить свадьбу, — говорит он. — На неделю.
Еще одна вспышка ярости напрягает мои мышцы. Это даже близко не тот результат, которого я хотел.
— Я думал, Вайолет имеет больше влияния на своего отца. — Его глаза вспыхивают. Любое упоминание о жене в негативном ключе поднимает его оборону.
— Кассатто болен, — говорит он, засунув руки в карманы. — Он умирает.
Я медленно киваю. Эта информация не так шокирует, как должна бы. Я уже давно заметил, насколько слабым стал отец Бриа. И все же это объясняет нетерпение большого босса выдать дочь замуж.
— Кассатто хочет побыстрее уладить все свои дела, — продолжает Люциан. — У него нет сыновей, которых он мог бы поставить во главе. Насколько я могу судить, он договорился с Сальваторе, чтобы тот временно возглавил его клан, пока Брианна не произведет на свет наследника мужского пола. И быстро. Такова их договоренность.
Ядовитая смесь отвращения и безумной ярости подтачивает мое терпение. Я испытываю яростное желание выследить братьев Лорелль и выместить на них свою ярость.
Бриа заставляют произвести на свет наследника.
Если ее поставили в известность об этом соглашении, это объясняет ее гнев и то, почему она отчаянно рвется к выходу. Мысленно и физически.
Сжав челюсти, я смотрю на мотылька, порхающего вокруг света, и мои мысли так же маниакальны, как и хлопанье его пыльных крыльев.
— И Сальваторе не сможет разорвать брачный контракт?
— Ты же знаешь, что так не бывает, — говорит Люциан, а потом качает головой. — Почему бы тебе просто не попросить руки Брианны, Ник? Сделать Кассатто собственное предложение? — Я качаю головой, опуская взгляд на гравий.
— Кассатто никогда не согласится. Его обида на моего отца перешла на меня. Единственная причина, по которой я еще дышу, — это верность, в которой я ему поклялся. — Я смотрю на Люциана, и на моем лице появляется извращенная улыбка. — Идея доминировать над сыном Поэта и мучить его была для него более привлекательной, чем просто убить меня. Хотя теперь, как и его, я уверен, что мои дни сочтены.
Понимающая гримаса исказила лицо Люциана.
— Ты под защитой моего синдиката, — говорит он, успокаивая меня. — Это значит, что вы с Эленор находитесь под защитой Коза Ностры. Союз, который предшествует брачному контракту Кассатто и Сальваторе. Кассатто был бы глупцом, если бы…
— Он практически мертв, — говорю я, прерывая друга. — Его уже не будет рядом, чтобы страдать от последствий. Нет, он оставит все это на совести своей дочери. Кроме того, мы оба знаем, как легко обставить мою смерть как несчастный случай.
Наши взгляды застыли в напряженном понимании. Было бы поэтически иронично, если бы меня постигла та же участь, что и моего отца.
Люциан выпрямляется.
— Время еще есть, Ник, — говорит он. — Не делай ничего безумного.
Он
