Босс, снимите с нас наручники! - Виктория Вишневская
У неё вон Понка, белый комок шерсти. Разорвёт кого-нибудь и не моргнёт. Бешеная собачка.
— Ну да, да, — соглашается со мной. — А может, ты это, влюбилась в него?
Я застываю, даже не моргаю, всё ещё лёжа на подоконнике головой.
Влюбилась?..
— Вы там целовались? — поглядываю на неё и натыкаюсь на сверкающие глаза. Ну, вот… Романтичная натура Снежки проснулась. — Он какой вообще? Молодой?
Почему-то, когда речь заходит о Давиде, бабочки в животе начинают порхать. Измеритель радости зашкаливает, а сердечко быстро делает «тук-тук».
— Ну, — выпрямляюсь, неуверенно поглядываю на Гордецкую. Я даже подругам об этом приключении не рассказывала. Боялась, что они меня дурой посчитают. А Снежка… Блин, а если она брату расскажет? — Пообещай мне, что Максу — ни слова.
— Обещаю! — воодушевлённо восклицает, хватая меня за ладони.
И я верю…
— Не знаю, влюбилась или нет, но… — я мнусь на месте, боясь продолжить дальше. — Он мне понравился, да. Я не говорила, но… Мы два дня наручниками были прикованы друг к другу.
— Ого, — прикрывает губы ладошкой. — Ой. А как вы… ну, это, в туалет ходили?
Я весело смеюсь.
Так и знала, что спросит!
— Ну, вот так, — пожимаю плечами. Как вспомню — стыдно становится.
— Это вы и не купались там толком… — опять эта чистюля удивляется.
Ой, сама простота…
— Не купались, — отрицательно качаю головой. А перед глазами… Слоник. Слонище. Нет! Хоботище…
Но это Снежке знать необязательно.
— Но мы целовались, — об этом же говорить можно, да?
И в губы, и не в губы… Но тоже умалчиваю.
— Ему… Лет тридцать. Хорошенький… Серьёзный, угрюмый, но жутко неконтролируемый и…
Я мечтательно прикрываю глазки, вспоминая этого дровосека, блин, с топором. А как он мне ветку ёлочки дал… На руках нёс…
— Вы переспали, — вдруг перебивает меня Гордецкая.
Резко распахиваю глаза и подпрыгиваю на кровати.
— Нет!
Как она узнала?!
— Вы переспали! — радостно голосит. Чёрт, читает меня как открытую книгу.
Я делаю грустную моську и сникаю.
Раскрыли…
— Да, — чуть не хнычу. — В общем, я жутко соскучилась. Понимаешь, никогда такого не было. Раньше я могла пойти потусить с подружками в бар. Могла поехать отдохнуть в лес. Но никогда не спала с незнакомцем. И точно уж не застревала с ним на два дня в лесу, закованная в наручниках.
— Звучит жарко, — вдруг говорит жена брата. Щёки покраснели. Даже знать не хочу, что она думает! Если решат с братом поэкспериментировать — я об этом знать не хочу! — Я тебя поняла! Мы попробуем его найти!
— Нет! — опять останавливаю её.
— Да! — отвечает с воодушевлением. — Найдём! Как-нибудь…
Где-то в груди теплится надежда.
Но и она пропадает, когда через неделю, написав Снежке, увидела огорчающий меня ответ.
Говорит, что даже через Макса искала… Вдруг кто из его общества? Всё же Давид богач. Я знала об этом, видела. Но найти я его хотела не из-за денег. У меня своих достаточно. Но видимо, Давид — иностранец, раз даже Макс не силён в этом деле.
Попыталась забыть о нём.
Поплакала немного, когда узнала, что ничего не выйдет. Ладно, много плакала.
Моё девичье сердце разбито вдребезги.
И я надеюсь залечить его работой. Как и очистить мысли.
Сегодня первый рабочий день, и мне нужно собраться!
Эпилог
Я шагаю по офису, стуча каблуками по полу. На мне юбка-карандаш, белая блузка. Оделась сегодня официально. Волосы подкрутила, каблуки надела. Впервые в жизни.
Надо произвести хорошее впечатление на начальство! С предвкушением ожидаю нагрузку, которая поможет мне забыться.
Натянув улыбку до ушей, пытаюсь отвлечься от босса мафии, вскружившего мне голову.
— Это она!
Любопытненько. Голос обеспокоенный, будто что-то случилось.
Заинтересованно оборачиваюсь.
Чего это случилось там?
Мне навстречу бегут два мужика в полицейской форме. И ещё один, перепуганный до жути. Чего-то пальцем на меня тычет. Или не на меня? Осматриваюсь по сторонам. Людей много вокруг.
Я пожимаю плечами.
Но не ухожу. Интересно же, что происходит!
Что-то необычное и из ряда вон выходящее.
Потому что двое полицейских подбегают ко мне. Хватают меня за руки.
— Вы арестованы! — кричит один из них и цепляет на запястье наручники.
И это пробуждает во мне такие воспоминания…
Что браслеты вызывают во мне уже не страх, а возбуждение.
А вот в следующее мгновение, когда меня тащат куда-то — я всё же пугаюсь.
— За что арест-то? — воплю как ненормальная и сопротивляюсь, пытаясь вырваться. — Я ничего не делала! Только из такси вышла!
Правду-правду говорю!
Неужели таксист обиделся, что я у него в салоне духами воспользовалась?
— Дуру из себя не строй, — выплёвывает один. — Быстро на допросе вспомнишь.
Да какой допрос?!
Вновь брыкаюсь.
Плебеи! Варвары!
Вот такая у нас полиция! Повяжут, посадят и разбираться не будут!
Где этот урод, что решил меня подставить?
А нет его уже!
— Да вы знаете, кто мой брат?!
Отельный бизнесмен! У него их столько — по всему городу разбросаны! И если он узнает, как со мной обращаются…
— Да я вас засужу!
А они как воды в рот набрали.
Тащат меня к лифту, запихивают в пустую кабину.
— Ну и куда вы меня ведёте? — вдруг со страха начинаю шептать.
Вот, блять, почему я вечно попадаю в неприятности?
То изнасиловать мент пытается. То собака чуть не сжирает. То соблазнительный мужик меня ловит, а потом я…
Ну всё, хватит о нём! Я в не менее патовой ситуации!
Вдруг
