Босиком за ветром (СИ) - Татьяна Александровна Грачева
— А так они сами сдохнут, и шерсть вылезет. Чтобы я её здесь больше не видела. А то уйдёшь в лес вместе с ней.
Крис встал. Сложив фишки внутрь, захлопнул нарды.
— Уж лучше в лес.
Баба Люба растерялась всего на секунду, а потом отвесила ещё один подзатыльник, да такой силы, что у него клацнули зубы, а в глазах завертелись галактики.
— Обнаглел совсем. Не будет тебе дня рождения.
Крис и не рассчитывал на праздник. Никому из деревенской компании не сказал, что этот день для него особенный, даже Славке. Каково же было его удивление, когда на следующий день баба Люба накрыла стол. Правда, ни одного любимого блюда он там не обнаружил. Зато всякого разного из крапивы и голубей было вдоволь, а ещё фаршированные яйца, заветренные и подсушенные полуденной духотой, жареные в муке кабачки, скрюченные в предсмертных судорогах, и пупырчатые огурцы. А в обед приехал папа и привёз вожделенные наушники. Крис подозревал, что не ради него накрывался такой странный стол, так и оказалось.
Григорий Николаевич ел с удовольствием, хотя в их семье подобного никогда не готовили. Крис молча сидел у окна и из последних сил держался, чтобы не попроситься домой. Делал вид, что вполне счастлив, но ждал, что папа сам предложит уехать.
Но Григорий Николаевич не заводил об этом разговора, наоборот, увиливал и подыскивал плюсы лета в деревне.
— А ты похудел и даже загорел немного. Я же говорил — деревенский воздух тебе на пользу.
— А мама придёт?
Григорий Николаевич оглянулся, перехватил недовольный взгляд бабы Любы.
— Нет, но она передавала тебе привет. Наушники — это от нас двоих. Даринка и Вика тебе рисунков передали, а бабушка Вера подарила дартс. Я оставил всё на столе в твоей комнате.
— Пап…
— Квартиру ещё не нашёл, но есть один неплохой вариант. Если выгорит, у тебя будет своя спальня, как ты мечтал.
Он так и не сказал, когда заберёт его, Крис не спросил и без слов понял, что не сегодня. Глаза защипало, но он сдержался. Не расплакался, хотя хотелось именно разреветься, что-нибудь попинать или разбить.
Папа уехал вечером и увёз за собой догорающий день. Сумерки загустели и накрыли деревню дымкой, выскочили первые звёзды. Крис не пошёл в дом. Обогнул кроличью загородку и, прислонившись к дереву, развернулся к лесу. В дышащей и шуршащей темноте леса проявился белый силуэт, он медленно приблизился, и новорожденная ночь выплюнула Славку.
Она подошла к Крису, нащупала его руку и молча вложила в ладонь прохладные кубики. Крис перекатил их, пощупал пальцами и удивлённо выдохнул:
— Они металлические?
— Ага.
— Прикольно. Не знал, что такие бывают. Это мне?
Славка склонилась и неожиданно поцеловала его в щеку.
— С днём рождения.
Крис растерялся и засмущался. Пытаясь скрыть неловкость, сделал вид, что не заметил поцелуя.
— Откуда ты знаешь?
— Сойка напела, — не раздумывая ответила Славка.
— Ну, конечно, наверное, по «задам» ходила и всё услышала, — он улыбнулся, снова ощупал гладкие кубики. — А у тебя когда?
Она несколько секунд молчала, вглядываясь в черноту между деревьями. Наконец призналась:
— Завтра.
— Шутишь? — удивился Крис.
— Нет. Я тебя догоняю, Шинук.
— Кто?
Славка хмыкнула.
— Шинук.
— Это не значит на ведьмовском языке «пухляк»?
— Нет.
— Тогда ладно.
5 глава. Зверодекан
Декану дали прозвище Демон. Иногда называли его Демон Станиславович. Ходили слухи, что он разошёлся с женой и поэтому такой злой. Группа обрастала инфарктами и домыслами. Все пытались найти причину, почему Демьян Станиславович кусается больнее огненного муравья. Славка не гадала, просто пошла к Малике на чаепитие. Та подтвердила, что декан действительно не так давно развёлся, но злой он не поэтому, точнее, вообще не злой. Просто принципиальный и требовательный. Он никогда никому не дарил тройки из жалости, а за незнание карал соответствующе. И не мог понять, почему студенты не в состоянии нащупать простейшую закономерность. Знаешь — молодец, не знаешь — садись, двойка.
Демьян Станиславович пропесочил всех ещё в августе, теперь угрожал тестом. Славка на всякий случай совместила чаепитие у Малики с подготовкой к карательному мероприятию. Никто не знал, какая будет тема, если верить слухам, он прогонит их по всей программе старших классов, и тесты будут составлены им лично. А значит, возможность случайно угадать сводится к нулю. В хитрости и коварности преподавателя никто не сомневался. Малика рассмеялась. Эту привычку декана запугивать и вгонять в трепет она знала очень хорошо. Он нарочно производил подобное впечатление, а потом покалывал сарказмом и добивал иронией. Но если ты находил с ним общий язык, то дружба продолжалась за пределами института. Как и случилось когда-то у Малики.
Накануне теста Славка не волновалась и даже не читала взахлёб учебники в надежде вдолбить в голову ещё хоть немного знаний. Были у неё проблемы важнее. Лука от неё отдалялся. Стремительно и целенаправленно — в сторону Лили. Как только та возобновила уроки музыки у них дома, Лука сразу вспыхнул старой любовью. Славка хорошо знала, как выглядит влюблённый Рыжик — прямолинейно-наглый и одновременно смущённый собственной напористостью.
Винить было некого, Славка сама предложила гулять днём на улице с Дашкой, чтобы Людмила Георгиевна могла посвятить время пианино. Ей нужна была музыка. Как воздух. Не играя, она не жила, но Дашка не любила ничего мелодичного и включала собственный ор на полную мощность, стоило кому-то коснуться клавиш. А вот рёв пылесоса и перфоратора её успокаивал.
Предложив выход, Славка не знала, что на сонаты и этюды приманится вездесущая Лиля и начнёт отбирать у неё Луку. Причём в его любви она не нуждалась и даже не делала ничего особенного, чтобы привлечь внимание. Просто существовала. Улыбалась загадочной улыбкой и умела творить чудо посредством нот. Славка не могла спокойно смотреть на влюблённого не в неё Рыжика. Какая же всё-таки въедливая первая любовь, не выведешь из сердца ни уксусом, ни лимонным соком!
Сегодня Славка планировала воспользоваться запрещённым методом — пройти в сердце Луки через подсознание. Выключив свет, она перебралась на разложенное кресло к Рыжику, он только молча подвинулся и накрыл её своим покрывалом. После предыдущей неудачной попытки соблазнения она больше не приставала. Выжидала. Временно ей было достаточно того, что он её допускает так близко и даже обнимает во сне. По правде говоря, спать, не обнимаясь, на таком узком ложе было практически невозможно. Лука фыркал, путаясь в её длинных волосах, но не прогонял. Чувствовал за неё ответственность, а она не разубеждала. Пусть думает, что ей нужна
