Стану тебе женой (СИ) - Юлия Бонд
— Мам, а почему я не могу поехать с вами? — крошка расстроена, да я и сама уже ничему не рада.
Беру дочку за руку, целую её каждый пальчик. Моя любимая малышка, как же трудно делить себя напополам между дочерью и любимым мужчиной. Они не конкуренты друг другу, нет. Но иногда их параллельные прямые пересекаются, и тогда я оказываюсь в тупике. Я не хочу выбирать.
— Лиз, я…
Слова застревают в горле, и мой взгляд переключается на Радмира. Я ничего не говорю, но он всё понимает по глазам, поэтому моментально принимает решение за нас всех.
— Одну минуту, — улыбается муж и просит мой телефон, чтобы позвонить Островскому.
— Это бесполезно, — говорю шёпотом. — Он не отпустит её.
— Я попробую.
Радмир встаёт из-за стола и уходит. Оставшись с дочкой вдвоём, продолжаем есть бургеры и картошку фри. В кафе, куда мы пришли, сейчас почти пусто и я с лёгкостью нахожу взглядом Радмира. Наблюдаю за любимым через призму стекла. Хоть я и не слышу разговора, то сердцем чувствую, что ничего хорошего не получится. Вова в жизни не разрешит вывезти дочку заграницу, да он скорее руку себе отгрызёт, чем подпишет какие-либо документы.
***
Взявшись за руки, гуляем с мужем по пляжу. Широкая улыбка не сползает с моих губ, а голова так и вертится по сторонам, потому что здесь очень красиво — настолько, что захватывает дух. И мне даже кажется всё это сном, красивой сказкой, в которую попала случайно.
— Рад, я всё время хотела спросить, почему ты со мной? Что во мне такого особенного? Я постоянно задаюсь этим вопросом, но никак не могу понять.
— Я влюбился в тебя. Больше нет других причин.
— А за что ты меня полюбил?
Он вдруг останавливается, берёт меня за обе руки, держит крепко, смотрит в глаза. А в глазах тех плещется океан нежности и чего-то ещё, такого знакомого, до боли родного. Я и сама смотрю на мужа с обожанием и если он меня сейчас спросит, то я с лёгкостью смогу ответить, за что его полюбила.
Я полюбила его за то, что он, ворвавшись в мою жизнь, перевернул всё вверх дном; не спросив разрешения, забрался ко мне в самое сердце, растопив глыбы льда. Я полюбила его за силу и мощь, за решительность и настойчивость. За то, что он однажды стал для меня стеной, укрытием, отгородив от целого мира. Я ничего не боюсь, когда рядом он и это, пожалуй, дороже всех денег, всех миллионов.
— Разве любят за что-то, Наташ? Любят вопреки.
— Даже так, — ухмыляюсь от неожиданного ответа. — Тогда вопреки чему ты меня полюбил?
— Вопреки всему. Ты была замужем, когда я тебя встретил впервые и на меня совсем не смотрела. А я сразу знал, что будешь моей. Я как тебя впервые увидал, у меня сердце будто наружу выпрыгнуло.
Его признания взрываются в моём сердце красочным конфетти. И я тянусь губами к небритой щеке, но Рад перехватывает инициативу и мы сливаемся в крышесносном поцелуе.
***
В номере по-прежнему тихо. И хоть Лиза крепко спала, когда мы с Радом ненадолго уходили, я всё равно первым делом заглядываю в спальню. Распластавшись на спине и раскинув в стороны руки, моя маленькая звёздочка сладко спит. Меня сразу же отпускает напряжение, а на губах появляется улыбка.
Тихо прикрыв за собой дверь, возвращаюсь к Радмиру, но застаю его не в номере, а на балконе. Он курит и, зажав между плечом и ухом телефон, с кем-то активно ведёт беседу.
— Опять работа? — спрашиваю я, когда муж возвращается в номер.
— Дела, — усмехается, но заметив моё недовольство сразу же становится серьёзным. — Что не так, Наташа?
— Тебе даже в отпуск уехать нельзя.
— Ну почему же? Сейчас я здесь, а не работе.
— Да, здесь, но постоянно висишь на телефоне.
Рад подходит ближе, притянув меня за руку, обнимает и усаживает к себе на колени. Смотрит снизу вверх, улыбаясь, заглядывает в глаза и в этот момент я впервые чувствую знакомую щекотку в животе.
На мгновение замираю, прислушиваясь к новым ощущениям. Кладу руку на живот в том месте, где ощутила шевеление ребёнка.
— Что? — волнуется Рад, не понимая происходящего. — Живот болит?
— Нет, — качаю головой, — ребёнок шевелится.
— Уже?
Я улыбаюсь и молча беру мужа за руку.
— Вот здесь. Чувствуешь?
Мгновение. И в чёрных глазах загорается радостный блеск.
— Да, — отвечает Рад, гладя ладонью мой живот. — Моя доченька.
— Вдруг сын, а ты его только что девочкой назвал?
— Дочка! Сердцем чувствую.
Ещё какое-то время мы сидим в прежней позе, а затем просыпается Лиза. Заходит в комнату, сонно трёт глаза.
— Иди к нам, принцесса, — махнув рукой, подзываю дочку.
— Выспалась? — спрашивает муж, когда Лиза устраивается рядом с нами на кровати.
— Да. А когда мы будем кушать?
— Проголодалась? — в ответ дочка кивает. — Тогда пойдём переоденемся и будем сразу ужинать. Да, Радмир? Пригласишь нас на ужин?
— Конечно, собирайтесь, девчонки.
***
Лиза с опаской поглядывает на моллюсков и мидии, которые с удовольствием ест Рад.
— Как такое можно есть? Фу-у-у, — сморщив нос, дочка оборачивает пасту с тунцом вокруг зубчиков вилки и отправляет в рот. — Эти макароны тоже фигня, мам. Закажем картошку фри?
— Лиз, я сомневаюсь, что на Мальдивах есть картошка фри.
— Я видел, в меню есть пельмени. Может, их закажем? — говорит Рад, а я смотрю на него с удивлением, мол, откуда здесь взялась европейская кухня. — Шеф-повар славянин, так что в меню много чего нашего есть. Я долго выбирал отель, не смотри так на меня, Наташа.
— Ты всё спланировал, да?
— Конечно, — улыбаясь, берёт меня за руку, перекрещивая наши пальцы в замок, — всё для моих девочек.
В итоге заказываем пельмени и, пока их готовят, мы с Лизой топаем к детской площадке, что рядом с рестораном. Дочка, увидев качели, просит её покатать и я с радостью выполняю просьбу.
Солнце клонится к горизонту, лаская землю своими последними золотистыми лучиками на сегодня. Я поправляю на голове шляпу и застёгиваю на сарафане пуговицу, которая ненароком расстегнулась. Спину прожигает взгляд. Оборачиваюсь. Радмир, развалившись в плетёном кресле, одетый в шорты и майку, повёрнут в нашу с Лизой сторону. И хоть на его глазах сейчас чёрные “Авиаторы”, я сердцем чувствую, смотрит на меня.
Возвращаемся в ресторан, устраиваемся за нашим столиком. К этому времени на нём появилась тарелка с горячими пельмени, а
