Я люблю тебя, Патрик Грин (СИ) - Бер Игорь М.

Да, именно «любил» он сказал. И данное слово, произнесенное в прошедшем времени, кольнула меня прямо в сердце. Была ночь, я легла спать, а потому в моей комнате не горел свет. Я осторожно поднялась с постели и подошла к окну. Он не мог меня видеть, но и я различала с трудом его силуэт. Судя по его голосу — он был пьян.

— Я ведь хотел быть с тобой, заботится о тебе…завести семью. — Каждое слово он произносил все тише и тише, затем замахнулся и выбросил что-то в сторону, скорее всего — бутылку. — Ты предала меня. Теперь я не знаю, как мне быть дальше. Все пошло наперекосяк.

Мне хотелось открыть окно и вступить с ним в спор. Заявить, что это он первым предал меня и что он виноват в том, что с ним сейчас происходит, но я сдержала свой порыв.

— Я верил тебя. Больше чем самому себе. Ты разбила мне сердце, испортила жизнь…Ладно мне, но моя мать и Марти были не причем!

И снова в моем сердце кольнуло от его слов. Здесь он был прав: о его матери и брате я не подумала, когда делала рассылку аудиофайла. В свое оправдание я могу сказать, что в те минуты я просто не могла размышлять здраво и просчитывать наперед последствия моего поступка.

— Вал! Ответь мне! Я хочу поговорить с тобой. Мне нужно все тебе рассказать. Мне это необходимо. Пусть даже это будет наш последний с тобой разговор….Вал!…Вал!!!

Входная дверь нашего дома распахнулась, после чего я услышала грозный голос отца:

— Патрик! Иди домой и проспись! Кончай кричать, а то разбудишь всю округу!

— Я должен с ней поговорить, мистер Стоун! — ответил он моему отцу, заплетающимся языком. — Вы ничего не понимаете! Мне надо ее увидеть!

— Уходи, пока я полицию не вызвал! — пригрозил отец.

— Весь город ополчился против нашей семьи! А вы знаете как это тяжело, мистер Стоун? Знаете, как неприятно слышать оскорбления в свой адрес из-за того, что ты не совершал?! Да, мой отец — убийца! Это горькая правда! Но, ни я, ни моя мать, ни мой братишка не виноваты! Мы просто хотели забыть обо всем и жить нормальной жизнью, как все вы! И мы не единственная семья в этом городе, которая имеет «скелет в шкафу»! В этом можете не сомневаться!

— Патрик, в последний раз предупреждаю — покинь мою лужайку! — оставался непреклонным мой отец.

— Ладно, я ухожу, — вздохнул Патрик. — Все равно, все это уже не имеет ни малейшего смысла.

Патрик развернулся и неторопливо зашагал домой. Его фигуру, с поникшей головой и со сгорбленной спиной, освещали фонари. Я следила за ним, пока он не исчез во тьме, до которой не дотянулся искусственный свет.

Спустя три дня, кто-то из местных подростков-шутников наклеил на всех фонарных столбах листовки с фотографией Патрика и с надписью под ней: «У рыжих нет души. Его отец это наглядно доказал». Эти листовки висели на протяжении целого дня, на обозрении зевак, пока Патрику не удалось снять их все. Я не видела, как он этим занимался, но слышала от двух-трех очевидцев.

На четвертый день дом Гринов забросали яйцами и туалетной бумагой. Был ли в этом замешан Роб Нельсон? Не могу сказать наверняка. Но его участие в этом меня бы не удивило.

На пятый день у дома Гринов появилась полицейская машина, как раз в то время когда миссис Грин с сыном смывали стены и окна дома от яичных внутренностей и скорлупы. На Патрика поступило заявление: якобы он был виновен в краже некой суммы денег из дома одного из самых богатейших семейств города. Как не пыталась оправдать своего сына, у миссис Грин ничего не вышло — полиция увезла с собой Патрика. К счастью ареста не последовало — он вернулся домой спустя три часа. Никаких улик, указывающих на него — напрямую или же косвенно — у полиции не нашлось. А вскоре дело и вовсе закрыли, по той простой причине, что деньги нашлись. Оказалось, что хозяева денег перепрятали их так, что и сами забыли, куда их положили. На вопрос полиции: «почему они в таком случае обвинили в краже именно Патрика?», те, без малейшего стеснения ответили:

— Он ведь сын убийцы. К тому же, у него всегда была дурная репутация.

Семейство Гринов так и не дождалось извинений с их стороны за причиненные неудобства.

Видимо это была последняя капля, после которой семья Грин покинула наш город, уехав в неизвестном для всех бывших соседей направлении. И как бы я не страдала из-за их отъезда, я беспрерывно повторяла себе, что так было лучше для всех. Грины больше не будут подвергаться нападкам со стороны горожан, а я — быстрее забуду рыжеволосого «ирландца», чья фамилия прекрасно сочеталась с цветом его глаз.

17

Спустя полгода после отъезда семейства Гринов из нашего города, когда мое разбитое сердце начало затягивать раны, оставляя на их месте только шрамы, я нашла в нашем почтовом ящике среди счетов и рекламных буклетов письмо без адреса отправителя. Предназначалось оно мне. Я догадывалась — от кого оно могло быть, хотя полной уверенности в этом у меня не было. Патрика я помнила и даже где-то глубоко в душе продолжала любить и тосковать по нему. Но к этому времени у меня появился новый парень. Его звали Вик и он совсем не был похож на «ирландца»: он был брюнетом с карими глазами из обеспеченной семьи и с полным отсутствием музыкального слуха. Он учился на первом курсе университета и мечтал стать в будущем первоклассным юристом. Увлекался он спортом и играми в тотализатор. Вик часто выигрывал, делая точные прогнозы на бейсбольные, футбольные и баскетбольные матчи.

Он мне нравился, но я не чувствовала рядом с ним того же, что было с Патриком. Бабочки в моем животе уже не порхали. Мы часто с ним ходили в ресторан, в ночные клубы и боулинг. Но с Виком я ни разу не посетила территорию карьера, не запустила в ночное небо китайские фонарики, не сыграла для него на пианино, не почувствовала его рук на своих бедрах при созерцании океанских волн. И я рада, что этого всего не было. Потому что карьер, пианино, фонарики и океан принадлежали не нынешней мне и Вику, а — прошлой мне и Патрику.

Поднявшись в свою комнату, я положила письмо на комод, а сама в это время включила компьютер и забыла о времени на долгие три часа. После я отправилась на кухню, чтобы перекусить чем-то съестным из холодильника. Не найдя помидор, я вызвалась добровольцем отправиться в магазин за покупками. Таким образ о письме я вспомнила ближе к закату дня. Включив телик на музыкальном канале, я неторопливо принялась распечатывать письмо. Когда мне удалось вытащить из конверта лист бумаги и начать читать, я позабыла обо всем на свете, а в конце письма не смогла сдержать эмоций и разрыдалась.

Как я и предполагала, отправителем был Патрик Грин.

«Привет, Вал.

Надеюсь, ты прочтешь это письмо, прежде чем порвешь его не мелкие кусочки, выкинешь в окно или же предашь огню. Хочу верить, что когда это письмо дойдет до тебя, ты уже не будешь держать на меня столь сильного зла, кое я видел в твоих глазах при последней нашей с тобой встрече. Я в каждый день вспоминаю тот вечер и спрашиваю себя: как бы сложились наши с тобой отношения, если я тогда бы настоял и рассказал всю правду? Наверняка — это много что изменило: мы бы с мамой и Марти не переехали, а ты — до сих пор была бы моей девушкой. Я не знаю: так бы это было или нет, но я хочу в это верить всем сердцем.

А еще я хочу рассказать тебе о том дне, когда ты решила, что я предал тебя, изменив с другой. Прошу, позволь мне объясниться хотя бы сейчас, когда я от тебя очень далеко. Для меня это очень важно, пусть даже для тебя — не слишком. Не откажи мне в последней к тебе просьбе и прочти это письмо до конца.

Ирэн — девушка из центра по борьбе с онкологическими заболеваниями. Я часто с ней виделся в больничных коридорах и во время химеотерапии, когда Марти ставили капельницу».

Я тут же вспомнила девушку в косынке, которую видела и сама, когда приходила вместе с Джулс в больницу. Ирэн смотрела на меня с грустью и даже завистью в глазах.

«Мы с ней сдружились. Не удивительно, ведь мы виделись очень часто. Они с Марти не редко поддерживали друг друга во время борьбы с недугом. Но дальше больничных стен наше общение никогда не выходило, за исключением того единственного раза.