Дейр - Р. К. Лилли
Мы оба долгое время молчали, просто глядя друг на друга, слезы непрерывным потоком текли по ее щекам.
— Прощай, — сказала она наконец сдавленным голосом и убежала.
ГЛАВА 15
Она не вернулась, и мне стыдно признаться, впервые за шесть месяцев меня это больше всего радовало.
Я был в таком противоречии с ее мнением.
Все преподносили как испытание века, хотя Диана Дж. Бейкер технически больше не была вице-президентом, когда все это происходило.
Я не получил места в первом ряду на слушаниях. Черт, я вообще не получил места.
Я остался в неведении, как и все остальные жители страны, и смотрел репортажи по телевизору.
У Дианы была хитрая команда адвокатов, которые отклоняли все аргументы и спорили по каждой мелочи, до самого конца настаивая на том, чтобы дело было закрыто.
Однако доказательства против нее были ошеломляющими. Бесчисленные инкриминирующие документы с ее подписью, точные отчеты о том, где и когда были совершены конкретные преступления, записи ее признания в незаконных действиях и, совсем повергающее в шок, даже видеозапись, на которой женщина ссылается на ее участие в некоторых преступлениях.
Когда стало известно, что таинственным свидетелем, который собрал основную тяжесть улик, была предполагаемая умершая внучка, ну, само собой разумеется, для прессы это был знаменательный день.
Около трети доказательств было признано неприемлемыми, но оставшихся двух третей было более чем достаточно, чтобы добиться цели.
Она была признана виновной в огромном количестве преступлений, включая многочисленные эпизоды сговора, вымогательства, рэкета, отмывания денег, взяточничества, растраты, мошенничества с избирателями, обвинений в финансовой коррупции, воспрепятствования правосудию.
Список можно было продолжать очень долго. Диана вела очень грязную игру на протяжении всей своей политической карьеры, и, наконец, все это было выложено на всеобщее обозрение.
Ее даже удалось привлечь за уклонение от уплаты налогов.
Они не смогли выдвинуть обвинения в убийстве, но остальные удержали бы ее в тюрьме в течение оставшихся лет ее жизни и, что более важно, полностью разрушили ее репутацию и фактически положили конец ее политической карьере.
Ее муж, Джонатан Митчелл Бейкер, также был втянут в беспорядок, столкнувшись со многими из тех же обвинений. Его адвокаты преподали его как молчаливого, невинного супруга, но дела у него были не лучше, чем у его жены.
Ирис, снова выкрашенная в черный цвет, и в очках, выглядевшая торжественно и невыносимо красивой, заняв позицию на одиннадцатом часу судебного заседания, в одночасье стала национальной сенсацией, особенно для мужской половины страны. Ее начали добавлять в списки самых горячих и сексуальных в различных изданиях, и в целом ее считали чем-то вроде героя. Людям нравилась идея о том, что великолепная, смелая, блестящая молодая девушка сразится с нечестным политиком и победит.
К тому времени я перешел от внутреннего конфликта к тому, что просто скучал по ней.
Конечно, никто из таких крупных людей никогда не падал в одиночку, и, поскольку к преступлениям были причастны многочисленные опасные фигуры, опасность для Фрэнсис Бейкер, как ее называли, была огромной.
Все это достигло апогея всего через несколько дней после того, как она закончила давать показания. Рассказывают, что во время перевозки на светофоре рядом с машиной, в которой ее везли, остановился фургон, и из указанного фургона выскочили шесть человек в лыжных масках.
Ее вытащили из машины, и ее водитель и один из ее телохранителей, которые оба были ранены в результате нападения, стали свидетелями того, как в нее стреляли в упор в висок. Сообщается, что один из ее телохранителей был убит, по их словам, крупный блондин, но его имя не разглашается.
Я был опустошен, хотя поначалу не верил в то, что это правда.
Это было слишком удобно, она исчезла навсегда только после завершения миссии.
Не то чтобы Ирис впервые инсценировала собственную смерть.
Но недели превратились в месяцы, месяцы и годы, а от нее и даже о ней не было вестей, и я поверил.
ЭПИЛОГ
ДВА ГОДА ПОСЛЕ СУДА
Я бегал по парку, недалеко от района где расположен мой дом. Для Вегаса хорошая погода была редкостью. У нас был примерно один день в году, и я решил, что должен воспользоваться этим.
Я остановился, чтобы попить и затянуть шнурок, когда что-то почувствовал. Странное ощущение в задней части шеи, которое заставило меня посмотреть вверх, а затем по сторонам, сделать почти полный круг, прежде чем я заметил, что именно нарушило мой душевный покой.
Это был Хит, ублюдок, шагавший ко мне, его суровые глаза смотрели на меня, как будто не прошло столько времени.
Увидеть его было, мягко говоря, шоком.
Шоком и радостью, поскольку он был связан с Ирис, а все, что было связано с ней, все, что могло дать мне информацию или даже ее крупицу, было тем, что я больше всего желал узнать в эти два долгих, потерянных года.
Но это было не то, что давило на мою грудь, как бетонная плита.
На бедре у него был маленький ребенок, мальчик.
Он обвился вокруг него, положив голову ему на плечо, как будто Хит был обычным человеком, а не Хитом.
Человеком, которого мальчик обожал.
Это беспокоило. Все это.
Но больше всего беспокоило одно обстоятельство.
Мальчик не был похож на него. Возможно, это был его ребенок, но он не сюсюкался с ним.
У мальчика были спутанные каштановые волосы, и когда он подошел ближе, я увидел его теплые карамельного цвета глаза. В самом деле, каждая черточка его лица, от его прямого носика до крошечной сжатой челюсти и ротика, была мне знакома.
Мое сердце сжалось самым ужасно-чудесным образом. Мои зубы были сжаты так сильно, что заболела челюсть.
Это было неописуемо, это чувство абсолютной уверенности и неверия.
Я не мог оторвать глаз от этого ребенка, ни издалека, ни тем более, когда они подошли очень близко.
Мальчик тоже не мог оторвать от меня глаз.
Его голова поднялась с плеча Хита, когда он изучал меня почти так же пристально, как я изучал его.
Хит взъерошил волосы мальчика и поцеловал его в лоб, как будто делал это миллион раз. Они явно были близки.
Это заставило мои глаза метнуться к нему и сверлить взглядом.
Хит посмотрел в ответ, но когда он наклонил голову и посмотрел на мальчика, его глаза смягчились до неузнаваемости.
Он обожал этого ребенка.
— Это он, Унка Хиф? — спросил ребенок.
— Да, приятель, это уж
