Колючая земляника - Екатерина Котлярова
Постепенно Ляля расслабилась и стала скользить по льду сама, даже не замечая, что за ней Аслан катится, будто привязанный, чтобы поймать, если вдруг подруга падать начнёт. Спокойная за Лялю, отдалась катанию. В детстве я занималась фигурным катанием. Но в какой-то момент мне надоели каждодневные тренировки, и я ушла. Но сейчас я вновь почувствовала, как может манить лёд. И погрузилась на какое-то время в себя. И мысли о Герасиме. Когда чуть не наехала на двух подростков, вернулась на землю. Оглянулась. Увидела, что Ляля стоит у бортика возле Игната. Покатилась к ней.
— Ляль, ты чего не катаешься? — обняла девушку со спины и положила голову на плечо.
— Лиль, ты обидишься, если мы с Игнатом уйдём? Просто я хотела бы немного больше о нём узнать. Мы пойдём в кафе посидим, а то тут особо не поговоришь. Ты не обидишься? — торопливо спросила.
— Нет, конечно. Я всё понимаю.
— Ты у меня такая чудесная, знаешь? — Ляля обернулась ко мне и крепко обняла. У меня ком в горле от нежности встал.
— Уж не лучше тебя, — фыркнула смущённо.
— Может, вы с нами пойдёте? — предложила девушка, явно думая, что я обижусь на неё за то, что мы мало погуляли. Она вообще всегда боится меня обидеть.
— Всё нормально, Ляля. Я ещё покатаюсь с удовольствием. В другой раз встретимся.
— Хорошо. Спасибо, — снова прерывисто меня обняла, коснувшись губами щеки.
— Пока.
Махнула рукой и двинулась в сторону Аса, который стоял на другой стороне катка.
— Она уходит? — разочарованно.
— Да. С братом хочет поближе познакомиться.
— Я с Игнатом знаком. Он в мастерской с моим двоюродным братом работает. Кажется, это уже его мастерская, от дедушки досталась.
— Мне кажется, что он хороший парень. Надеюсь, что он не обидит Лялю.
— Угум, — как-то вяло согласился парень.
— Ты можешь идти домой, — улыбнулась я. — Ляля ушла, смысла оставаться нет.
— До дома тебя подброшу, — предложил Ас.
— Нет, спасибо. Я ещё покатаюсь, а ты иди.
Аслан ушёл, а я провела на катке ещё два часа. Уставшая, с гудящими мышцами, завалилась домой. И меня ждал сюрприз. Герасим до сих пор спал в моей кровати, сжимая руками мою подушку. От этого настроение подскочило до максимума. Быстро помылась и залезла к нему под бок. Пальчиками лаская щёку любимого мужчины, загадала засыпать так каждый день. Рядом с ним.
Глава 16
Проснулась от того, что кто-то пальцами вновь и вновь обводил контур моих губ. Открыла медленно глаза, опасаясь, что всё ещё сплю. Но тут же наткнулась взглядом на сосредоточенное лицо Герасима. Мужчина хмурился, прикусив губу, и смотрел исключительно на мой рот. Он ещё не заметил, что я проснулась. А я даже дышать боялась. Боялась разрушить волшебство момента. Герасим выглядел здоровым. Лицо приобрело нормальный оттенок, а взгляд стал осмысленным. Не было больше той пелены, что вчера застилала дивные и такие любимые глаза. И осознание того, что Гер касался меня осознанно, возносило до небес, делало невероятно счастливой.
Но как бы тихо я не лежала, Герасим всё же заметил, что я уже не сплю. Руку убрал с моего лица и сел на кровати, тут же отвернувшись от меня.
— Доброе утро, — будто ничего не было, бодро поздоровалась я. Хотя сердце вновь сжалось от боли. Потому что он вновь отвернулся, вновь закрылся, вновь стал холодным и чужим.
Герасим кивнул, даже не удостоил меня ответом. Ничего не изменилось. Просто вчера магнитные бури были, видимо.
— Как ты себя чувствуешь? Укол помог? Температура спала, — я, в очередной раз ненавидя себя за слабость, приложила руку к его лбу. Герасим дёрнулся и ушёл от прикосновения. Будто неприятно стало, что я его касаюсь. — Что? Помутнение временное прошло? — хмыкнула горько я, соскальзывая с кровати. — Снова я надоедливая младшая сестра Вити, да? Не малышка? Не колючая земляничка? — голос дрогнул, поскольку мне слишком сильно понравилась то, как вчера он меня называл.
Я встала так, чтобы глаза его пустые и холодные видеть. Покрытые коркой льда, способного заморозить на месте.
— Что молчишь? — зашипела я, вновь уязвлённая, вновь разбитая на части. — Язык в задницу засунул?
— Всё просто, девочка, — он поднялся резко, нависнув надо мной скалой, но не прикасаясь, зорко следя за этим. — В бреду принял тебя за другую. Случается, знаешь ли, когда ничего не соображаешь.
Я не успела осознать, не успела даже глазом моргнуть, как моя ладонь с громким хлопком опустилась на его щёку. Герасим даже не дёрнулся, только челюсти сжал. А я, глядя на красную щёку, вновь ударила. Получая удовольствие от того, что причиняю ему боль. Мстя за ту, что душу разъедает вонючей и грязной кислотой.
— Я тебя ненавижу, — тихо, но твёрдо сказала я, действительно чувствуя это чувство в груди. Разъедающее, едкое, толкающее на то, чтобы я причинила ему боль. — Пошёл вон из моей комнаты. И из моей жизни. Я. Тебя. Ненавижу. И видеть больше не желаю.
Выплюнув все эти слова ему в лицо, обошла застывшего мужчину и закрылась в ванной. На удивление больно не было. И слёз тоже. Только пустота в груди. И чувство будто я избавилась от груза, тянущего меня на дно. Даже некое чувство эйфории. Впервые за столько лет я не страдаю. Не тянусь к Герасиму. Не пытаюсь поймать хоть частичку его тепла, что всё же теплеется где-то внутри ледяной глыбы. Я будто стала свободной. Разорвала тянущие на дно отношения.
Залезла в душевую кабинку, включила душ и опустилась на дно душевой кабинки. Подтянула колени к груди и уставилась в стену. Слёз не было, глаза были сухими. Но навалилась апатия. Шевелиться не хотелось. Мне вообще ничего не хотелось. Мысли разбежались в разные стороны, и я не могла поймать ни одну из них. К своему огромному удивлению я осознала, что ни одна из них не затрагивает Герасима. Будто все данные об этом человеке, всю информацию и все чувства стёрли в один миг. Нажали делит. И почистили корзину.
Я моргнула и с удивлением уставилась на перепуганное лицо мамы, которая трясла меня за плечо.
— Лиля!
— Что такое? — я подскочила и неловко прикрылась руками.
—
