Данте - Татьяна Михаль
– Лёгкие чистые, – наконец, говорит он. – Сейчас поставим вам два укольчика, чтобы сбить температуру и помочь вашему организму поскорее справиться с болячкой.
– Это как шутят юмористы: с лекарствами вы поправитесь за семь дней, а без лекарств за неделю? – смеётся Ангел.
– Чувство юмора – это отлично, – кивает док и улыбается ей. – Он помогает не хуже лекарств. Так, а сейчас Ангелина, переворачивайтесь на живот и приспустите немного штаны.
У меня кадык дёргается, перед глазами всё багровеет, когда хренов мудак требует, чтобы Ангел сняла штаны и подставила под укол свою сладкую попку.
Сжимаю руки в кулаки, но заставляю себя прирасти к месту и не дёргаться, хотя как же мне хочется докторишке свернуть шею.
Малышка немного приспускает пижамные штаны, и мы с доком понимаем, что она без трусиков.
Да и кто, бля, спит в пижаме и в трусиках?
Я готов прямо сейчас порвать дока на части, выбить ему все зубы и выколоть ему глаза за то, что видел попку моего Ангела!
Стискиваю зубы и терпеливо жду, когда он закончит дело.
Потом он выписывает рецепт и план лечения. Ангелина лежит пунцовая от смущения и мнёт в руках край одеяла.
Что-то док засиделся.
– Ты не сказал, что с ней, – говорю резко. Голос звучит грубо и надменно.
Док хмыкает.
– Данте, это ОРЗ. Пусть девочка пьёт больше воды, ест лёгкую пищу – супы, каши, фрукты, но ничего жирного и солёного. И никакой физической активности.
– Как не вовремя эта простуда, – вздыхает Ангел. – У меня столько дел…
– Она всегда не вовремя, – улыбается ей док, затем поднимает насмешливый взгляд на меня и с усмешкой произносит: – Кстати, про физическую активность, я имел в виду тебя, Данте. Ты понял?
Дёргаю щекой и киваю. Да уже понял, что я идиота кусок.
– Так, вот эти лекарства следует принимать уже сегодня. Здесь прописана схема лечения на десять дней, – протягивает он мне лист, исписанный корявым и размашистым почерком. – Ничего страшного и серьёзного с вами, Ангелина не произошло. Впредь старайтесь не застывать, чтобы снова не оказаться с красным горлом и температурой. Лечитесь и выздоравливайте.
Он начинает собираться, и я следом.
Когда док покидает квартиру, подхожу к малышке, поправляю на ней одеяло и мягко говорю:
– Вернусь быстро. Куплю лекарства и кое-что из продуктов. Никуда не уходи, договорились?
– Постараюсь дождаться тебя, – хрипит она и смотрит на меня широко раскрытыми глазами со скрытой невинностью, наивностью и благодарностью. Чёрт, у неё самые красивые глаза, которые я когда-либо видел.
Я наклоняюсь и целую её в горячий лоб.
Её дыхание учащается, резкий вдох подсказывает мне, что на неё тоже влияет мое присутствие, как и она влияет на меня.
Мои пальцы покалывает, когда я провожу ими вниз по её щеке и шее.
Даю себе мысленную оплеуху и отдёргиваю руку.
Ангел нервно облизывает губы, прежде чем слегка прикусить их.
– Спасибо, – произносит она тихо и почему в её благодарности звучит извинение. И стыд.
– Ангел мой, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии… Только так.
С этими словами я делаю шаг назад и иду из квартиры.
Закрывая двери, вижу, как она растерянно смотрит мне в след.
С сердцем, застрявшим в горле, я отправляюсь в ближайшую аптеку.
* * *
АНГЕЛИНА
Пока Денис ходит за лекарствами и продуктами, я лежу в тишине своей маленькой квартиры-гостинки и не могу никак понять, как докатилась до жизни такой?
Живя одна в большом городе, я сама контролирую свою жизнь, никто не берёт за меня ответственность, не делает мне поблажек, не совершает в мою честь поступков, но я этого всего и не требую. Мне не нужно всё вышеперечисленное.
Для меня важна свобода, независимость, самодостаточность. Я могу сама о себе позаботиться. В принципе всегда этим и занималась.
Даже в детстве.
Больше всего внимания всегда уделялось моей любимой маме. Она у меня очень хрупкая и телом, и душой. Мы с папой для неё – опора и твердь. И я уже давно поняла, что характером пошла в отца. Он у меня боец и я такая же.
Вот только чего никак не могу понять, зачем я позволяю ненормальному Денису находиться в своей жизни?
Да, я простыла, и по большому счёту это произошло по его вине. Но я и раньше болела. Ничего страшного и необычного в простуде нет, чтобы развивать вокруг меня столь бурную деятельность.
Или он пытается показать себя с другой стороны?
Мол, смотри, я на самом деле не такой поддонок, как ты вначале подумала. Да, я резок и крут, но я могу быть и нормальным мужчиной. Заботливым. Нежным.
Я признаюсь сама себе, что с одной стороны, мне ужасно льстит и даже нравится его внимание к своей скромной персоне. За меня ещё никто и никогда не боролся. Никто не пытался завладеть моим вниманием настолько рьяно, как это делает Денис.
Но другая моя сторона просто вопит, визжит, дико орёт и топочет ногами, чтобы я как можно скорее избавилась от этого мужчины.
Ни к чему хорошему отношения с ним не приведут. Этот человек доминант. Он не потерпит моей независимости, моей свободы, моего мнения и личного выбора в любой сфере жизни. Вплоть до выбора нижнего белья. Это тот тип мужчин, что контролирует каждый шаг, каждую секунду, каждый вздох. Его будет в моей жизни слишком много. Так много, что однажды я просто задохнусь.
Сжимаю горло ладонью и прикрываю глаза.
Да, всё так. Как бы мне не нравилось, что за мной ухаживают, вызывают доктора, носят на руках и готовят завтрак, но это всё не стоит того, чтобы отрекаться от себя самой и своих планов. Его забота и любовь, однажды, перекроют мне кислород.
И когда я принимаю решение, внутри воцаряется покой. Одновременно и грусть.
Ведь его прикосновения – это как горящие угли. Кожа до сих пор горит в тех местах, где он касался меня.
А ещё его взгляд.
Никто не смотрел на меня «так». Словно я целая вселенная.
Но выбор сделан. Я выбираю себя.
Вдруг мне приходит смс на телефон.
Открываю сообщение и облегчённо вздыхаю. Улыбаюсь.
Александр пишет:
«Привет, красавица! Как ты? Я на свободе. Спасибо, что сообщила отцу! Вечером позвоню, поболтаем. Ок?»
Набираю текст:
«Привет! Очень-очень рада. Жаль, что всё так вышло… Уже с нетерпением жду звонка!»
И смайлик.
Пока я размышляю о себе, Алексе и
