От любви - Асти Брамс
Однако когда я оказалась на лестнице, это ощущение пропало, как не было. Мой шаг ускорился, а в голове закрепилось единственное желание — больше не останавливаться.
16
Адам
Взгляд и тон доктора сразу подсказали мне, что разговаривать мы будем не о пилюлях. Больно нервный выдался прием для пациентки, которая вышла за дверь. Впрочем, мне и самому не по себе было. Особенно после того, как насмотрелся, с каким щенячьим восторгом жена общалась с этим мужиком, которого я сам и нанял. И с каким мрачным видом отвечала на его вопросы о жизни после клиники. То есть со мной.
Да, заслуженно. Но надо признать — меня это вздернуло. Будто мне в волосы вцепились чьи-то пальцы и заставили посмотреть на себя со стороны.
— Пожалуйста, присядьте, — хмуро предложил хозяин кабинета, указав вернуться в то же кресло.
Сам он встал впереди стола и, подперев его ногами, сложил руки на груди.
— Что такое? — спросил я, нехотя усаживаясь.
— Прошу заранее простить меня … — наводящим тоном изрек врач, глянув исподлобья. — Но сейчас я буду вынужден затронуть не самую приятную для вас тему. Ради блага Мариям.
Медленно откинувшись на спинку кожаной мебели, я вперился в него напряженным взглядом, но благосклонно произнес:
— Я весь внимание, доктор.
Мужчина вскинул брови и неуверенно начал:
— Дело в том… что я, как и многие в городе, знаю, что произошло у вас в прошлом. У вас с женой, — уточнил он и внутри меня дернуло. Я предупреждающе саданул врача глазами, потому что в действительности не ручался, насколько далеко позволю ему копнуть в этом направлении. А он поспешил понимающе добавить: — К сожалению, люди разнесли эту историю…
— Ближе к делу, Олег Маратович, — перебил я ледяным тоном. — К чему это?
Он шумно выдохнул и, сцепив руки в замок, ответил:
— Ладно. Меня беспокоит психическое состояние Мариям. Скажем так… я не посмею как-то оскорбить вас подозрениями, но скажу, что адаптация проходит тяжело. И этому явно есть причины. Вы и сами все видели.
Я медленно опустил взгляд, молча соглашаясь с тем, что и вправду не слепой.
— Возможно, вы недооцениваете насколько ее нервная система чувствительная, Адам Салихович, — не предположил — констатировал хозяин кабинета, — но сейчас вашей жене требуется особое отношение.
Некоторое время я буравил глазами воздух, переваривая возникшее внутри сдавливающее чувство. Моменты, случившиеся с ней в доме, начали один за другим всплывать в голове и скручивать нервы.
— Нужно что-то менять, — выдернул меня из мыслей обеспокоенный голос врача. — Лекарства, по всей видимости, не компенсируют то, что Мариям получает извне. Конечно, если вы не хотите, чтобы я выписал вашей жене препараты с более сильным воздействием…
— Исключено, — отрезал я. — Она должна справиться сама.
— Но она не справляется! — твердо возразил он. — И если вы не придадите этому должного значения сейчас — очень скоро ситуация может выйти из-под контроля.
Внутри вместе со скепсисом всколыхнулся напряг.
— Что вы имеете в виду?
— То, что вслед за депрессией последует состояние, из которого ее можно будет вытащить только при помощи специалиста, — мрачно заключил Олег Маратович, настырно глядя мне в глаза. — Кроме того вы не сможете предугадать, на что толкнет Мариям это неуправляемое состояние. Поверьте, пока вам кажется, что вы держите все под контролем, но в какой-то момент… вы ощутите себя абсолютно беспомощным с ней!
Стиснув челюсти, я подался вперед и хмуро потер ладони. Мне не понравилось то, что я вмиг себе представил.
— Я могу понять, что вам не так просто справиться. И не только потому, что у Мариям амнезия… Но уверен, вы не желаете ей зла. И если…
— Что я должен делать? — спросил я, резко взглянув на врача. Давая ему понять, что поверил и не собираюсь спорить с вещами, в которых нихрена не разбираюсь.
Он вздохнул, будто мои слова принесли ему облегчение.
— В первую очередь это здоровая, спокойная обстановка в доме. Дайте ей больше пространства, если так будет проще этому следовать, — предложил хозяин кабинета. — Я не прошу вас совсем избегать пересечений — это тоже не выход. Но если они случаются, то непременно должен быть положительными!
— Я понял, — угрюмо отозвался я, поднимаясь с кресла. — Что-то еще?
— Нет… Для начала этого достаточно. И поймите, Адам Салихович, я не пытаюсь вам указывать, что делать. Я хочу помочь! Как лечащий врач Мариям, я заинтересован в ее скорейшем выздоровлении и делаю все для этого, но… кое-что не зависит от меня. — Он шагнул ко мне и протянул руку. — Ей нужна ваша помощь.
Помедлив мгновение, я пожал ее в ответ и успокоил врача:
— Я вас услышал.
Из кабинета выходил со скользким чувством, будто меня отчитала как щенка. Причем по делу. Не стоило отрицать — слова Маратовича возымели эффект, но пока я не особо представлял, с чего именно должен начать работу над ошибками.
Размышления резко отошли на второй план, когда мой взгляд не нашел знакомую фигурку на диване возле кабинета. Очень скоро я понял, что Мариям вообще в коридоре нет! И ее одежды тоже. Только сумка и осталась одиноко валяться рядом с диванным подлокотником.
17
Мариям
Холод обжигал легкие от частого дыхания. Мой шаг не был быстрым, но из-за желания скрыться от внимания водителя, который курил возле машины, я была так
