Крылья - Элина Градова
Наконец, отрываемся друг от друга, Ксюша пристально разглядывает меня, проводит тёплой ладонью по щеке и сочувственно произносит,
— Плохо тебе, родной?
Пока ждал, думал получится отмолчаться, всё не вываливать, а после такого обращения, не смог, сгрёб её в охапку, прижал крепко и уткнувшись, куда-то в плечо, ответил, а скорее простонал,
— Плохо! — и выдал всё сразу, — развода не даёт, нашёл квартиру ей, снял, пообещал все расходы на себя взять, ни в какую, решил сам съехать. Перевёз часть вещей уже, вернулся остатки забрать, а она вены вскрыла, хорошо хоть успел, перетянул жгутами, потом, Артурыча вызвал. Обошлось без больницы, а то в психушке на учёт бы дурёху поставили. Сказала, если уйду, что-нибудь ещё удумает, как вариант, шагнёт с девятого этажа… Остался в итоге, купил надувной матрас, теперь сплю на полу. Одна радость — работа, там немного отвлекаюсь.
— Шантаж в действии, — вздыхает.
— Сам знаю, но пока ничего придумать не могу, и вырваться не могу!
— Ставки растут, — произносит непонятную фразу.
— Какие ставки?
— Не обращай внимания, это я о своём…
Едем домой. За квартал просит высадить,
— Сань, не будем рисковать, пусть Катя остаётся в неведении. От знания лучше не станет…
Согласен, высаживаю её с тяжёлой сумкой, мучаюсь от этого и того, что не знаю, как быть дальше, Ксюша напоследок успокаивает,
— Всё как-то разрешится, не вешай нос. Пока…
Какое ещё пока? Я ж с ума сойду до этого самого пока!
Ксения
Новости у Сашки унылые, впору руки опустить. Даже представлять не хочу, что твориться ниже этажом у соседей. Ничего не стоит спуститься на два пролёта, позвонить в двери и высказать всё мартышке под названием законная жена! Припомнить откровенные разговоры, как она только и ждала Сашкиных командировок, чтобы вырваться на свободу. Что не любит его нисколько, просто, хорошо пристроилась, удобно! С таблетками тоже не ясно, как так вышло, при её нежелании беременеть, забывать их принять? Что-то не вериться… Может, блеф?
Гоняю весь вечер в голове эту дрянь, заставляю себя улечься спать, наконец-то, завтра на работу не проспать бы…
Мучаюсь долго, вроде отъезжаю помаленьку… Слышу сквозь пелену тихий щелчок замка на входной двери, сон мгновенно слетает, затаиваюсь, не жива, ни мертва. Почему-то в голову лезут подозрения, что это вернулся мой кошмар по имени Антон. Пока глаза привыкают к темноте, слышу едва различимые шаги и всё же пугаюсь от неожиданности, когда в моей постели оказывается Санька. За миг до того, как узнаю, вырывается крик, который он гасит на первой же ноте своим поцелуем. Не столько зрением, сколько осязанием понимаю, что это мой любимый. Ничего не спрашиваю, молча целую его в родные до сумасшествия знакомые губы. Он тоже, ни слова не говоря, отвечает на мой поцелуй страстно и горячо. Потом пробегает губами от шеи до груди, то и дело натыкаясь на вырез ночнушки, быстро стаскивает за ворот с себя футболку, а потом и штаны. По-деловому берётся за подол моей короткой сорочки, свободная шёлковая ткань, легко меня покидает, и мы переходим к интимным ласкам. Наше ночное свидание отдаёт безумным экстримом, чувствуем себя преступниками, нарушающими закон. Словно бесшабашные подростки, пробравшиеся в соседский сад, чтобы наворовать яблок. Только, воруем мы не яблоки, а счастье, запретное, но от этого ещё более желанное. Адреналин, добавляясь к любовным утехам, становится термоядерной приправой в нашем горячем коктейле. В порыве страсти хочется стонать или даже кричать, но нельзя, при нашей-то слышимости. Моему возбуждённому любовнику похоже, не легче, я понимаю это по едва различимым глухим звукам, вырывающимся из его горла, когда он приближается прямо к уху. Но мы сдерживаемся, что ещё больше добавляет пикантных специй в наше блюдо. Диван едва слышно начинает поскрипывать в унисон с ритмом двигающихся тел, но слух обостряется настолько, что тихий скрип отдаётся, чуть ли не грохотом в наших ушах, проникающим сквозь тонкие стены, особенно через пол. С лёгкими смешками, не сговариваясь, прихватив одеяло, сползаем на пол. Отдаемся страсти по полной, когда Санька на самом взлёте издаёт стон, потеряв над собой контроль, зажимаю ему рот. Он, сообразив, затихает, но довольно чувствительно прикусывает мою ладонь. Я же, оказавшись на пике, почти одновременно с ним, неосознанно вцепляюсь зубами в его ключицу… Ещё немного, и он со вздохом облегчения, падает на меня, уткнувшись носом в край одеяла. Через несколько секунд, поворачивает ко мне лицо и ещё не выровняв дыхания, шепчет прямо в ухо:
— Ксюшка, я тебя люблю!
Наслаждаюсь щекочущим шёпотом и осознанием услышанного,
— И я тебя… — шепчу в ответ.
Ещё минут десять лежим на полу, потом перебираемся обратно на диван. Начинаю волноваться, не догадается ли Катеришна поискать своего потерявшегося мужа,
— Сань, ведь, хватится…
— Она спала, когда выходил, — легко пожимает плечами, — наверное, и сейчас спит.
— Что мы делаем?! — меня посещает запоздалое раскаяние, — Боже, что мы творим!
— Прости, Ксюнь, я честно пытался заснуть, — шепчет виновато, — но как подумаю, что ты рядом совсем, выть хочется. Измучился на этом матрасе, сил нет, прости…
— Да я и не обиделась, самой не спалось… Но долго так не продержаться. Вообще, возвращайся домой, пока искать не пошла, надеюсь она не услышала возни над головой, а если и услышала, не сопоставила с твоим исчезновением… — вот говорю любимому совершенно здравые вещи, а так хочется, чтобы не послушался и остался. Хочется засыпать в его крепких объятиях, как там, в старом доме у озера, где не надо было прятаться ни от кого…
Санька неохотно поднимается, собирает с пола свою одежду, я включаю ночник, чтобы он смог нормально одеться, вижу свой прикус на его коже и ловлю весёлый дурной взгляд блестящих жгучих
